Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть II

В давние времена не было такого понятия, как «страна». Тогда дела вершили короли, им подчинялись, превозносили, берегли. За королей шли на смертный бой, быть преданным им мог быть любой. Что до наций и прочей чепухи — всё это предки их поздней изобрели. Человек ценился за умение служить, доказывай верность и оставайся жить. Если призовёт король на войну, пойдут за ним, а не за страну. Потому покоя предки и не знали, они за личные амбиции воевали. Достаточно лишь волю людям объявить, как готово было войско врага бить. Но не зарились на чужое короли, границы только стерегли. Усмирять внутреннюю смуту считалось важнее, вот и лилась кровь очередного лиходея. Преданные люди имелись и у него. Так складывалось древнее бытиё.

Амбициями полны Нибелунги были, прежние друзья о дружбе забыли. Пусть Зигфрид доказал преданностью свою, услужив бургундскому королю. Кто он и кто король? Отчего он храбр и дерзок столь? Почему в бою непобедим? Разве он забыл, кто его господин? Зигфрид — вассал, обязанный служить. Его право помогать и в нужде опорой быть. Он может взять в жёны сестру короля, по рыцарским понятиям иначе нельзя. Добудут и королю жену вместе, исландку Брунгильду, заваренную на крутом тесте. И прежде из-за женщин вражда зарождалась, что на «Песни о Нибелунгах» тоже сказалось.

Оригинальности многое в сюжете о Нибелунгах лишено, читатель с этим встречался в других произведениях очень давно. Все приключения героев откуда-то взяты, не факт, что описываемые события коснулись преимущественно немецкой земли. Вспомнить хотя бы Трою, удела которой дела Зигфрида стоят. Тому имеются факты. Например, он отбирал артефакты. Герой бессмертен почти, хоть и приложил к тому усилия свои. Краткого перечня хватит, остальное читатель сам схватит. После нужно вспомнить плавание Одиссея, называется оно похоже — «Одиссея». Два гомеровских полотна дополняют «Песню о Нибелунгах» сполна.

Зигфрид должен умереть, это надо в виду иметь. Он добыл сокровища, победил дракона, кажется и не должно быть в сюжете иного. Во имя любви эпос зачинался, народ любил его и сказителям доверялся. Любовь же и привела Зигфрида к смертному одру, чтобы народ узнал трагедию ещё одну. Славным бургундам суждено в сечи погибнуть, нашествие гуннов их должно постигнуть. А чтобы помнили люди о племени таком, «Песнь о Нибелунгах» была сложена потом. Перемешались в эпоса строчках правда и ложь, что вымысел в них уже никогда не разберёшь. Был ли Зигфрид сыном кузнеца или он рождён от царского отца? Знавал ли Брунгильду до знакомства Гунтера с ней или не знал, но любовью пылал не к одной Кримхильде своей? Бургундов сомнут всё равно, героическому Зигфриду им помочь не суждено.

06.09.2016 ( http://trounin.ru/nibelungenlied )

Человек любит гадать о том, чего не знает. В средневековье страхи людей порождали разнообразных чудовищ, а далёкие земли им представлялись ещё более несуразными. Современный читатель принимает и понимает такое отношение к тому, о чём ныне он сам знает достаточно. А как быть с тем, что Антон Чехов в конце XIX века предпринял путешествие на Сахалин и увидел там ровно такое, отчего приходится признать заблуждения древних? Местные нравы были далеки от общепринятых, а коренное население побуждало держаться от него подальше, настолько неприятными в гигиеническом плане они оказывались. Таковым Сахалин некогда был, если Чехов не ставил целью рассказать более увиденного.

Читатель знакомится с путевыми заметками, лишёнными художественности. Изредка автор позволяет снизойти до беллетристики, дабы отразить беседы с людьми, но это случается редко. Чаще Чехов предпочитает делиться собственными размышлениями, приводить выдержки из документов и журналов, а также сухой статистикой, вроде помесячной средней температуры для каждого поселения или подробно переносит на страницы состояние медицины. Разбавляет повествование история острова, описание взаимоотношений России с Японией, наблюдение за гиляками и айнами, а также сетования на горький удел местных женщин, негласно уподобленных публичным с лишением всяких прав.

Из текста становится понятным, что Чехов поехал на Сахалин, дабы увидеть жизнь тамошних людей. Для этого он затеял проведение массовой переписи населения. Такой подход помог ему не только максимально охватить территорию острова, но и проникнуть в душу каждому встреченному человеку, начиная от власть имущих и заканчивая каторжниками и представителями коренного населения. Имея обоснованную причину для вторжения в частную жизнь, Чехов побывал везде. Для современников его труд мог и не иметь существенного значения, зато потомки ему должны быть благодарны, настолько скрупулёзный был подход у Антона Павловича.

Чехов не обличает действующую власть. Он и не озадачивался подобным. Перемены на острове когда-нибудь наступят в будущем. Пока же читателю приходится наблюдать за авторскими мыслями, пытающимися придти к промежуточному заключению по поводу увиденного. Население Сахалина мало продвинулось, скорее запутавшись и поддавшись необходимости жить в непривычных для него условиях. Нет ничего странного, что с острова всегда пытались сбежать, особенно зимой, когда лёд замерзал и добраться до континента не составляло проблем. Из-за этой особенности Сахалину так и не суждено было стать островом-тюрьмой.

Правдив ли Чехов? Сомнения касаются его рассуждений. Ход мыслей одного человека не может быть отражением действительности происходящих вокруг него процессов — он остаётся субъективным. Сделанные им выводы ныне оспорены быть не могут, если это вообще требуется. Пусть всё будет так, как описал Чехов. С такой же слепой верой потомки доверяются летописным свидетельствам, принимая их за правдивое изложение увиденного современниками тех далёких дней. Поэтому «Остров Сахалин» оспорим в ряде случаев, но в целом описанное Чеховым должно быть правдой.

Вне нравов Сахалина на острове существовала система для исправления каторжан. В данной части Сахалин похож на Россию. Любое наказание сопровождалось избиением плетьми, о чём Чехов в одной из сцен особенно живописует. В остальном же, Сахалин — это далёкое от всего место на карте, где люди проявляли безалаберность, не имея никаких целей, кроме единственной — коли попали на остров, им придётся смириться с судьбой и служить на его благо. Вне человечества и при суровых условиях начиналось зарождение жизни на Сахалине. Чехов застал его расцвет.

07.09.2016 ( http://trounin.ru/chekhov1895 )

Никогда не переведутся акыны в прозе, они всегда будут присутствовать и заносить на бумагу ими увиденное. Хорошо, когда они это делают на злобу дня и отражают тенденции нашего времени, сохраняя для потомков исторические моменты. Чаще бывает иначе: акын в прозе говорит о личных впечатлениях и обо всём остальном, считая это уместным в формате художественного произведения. Уподобляется акыну и Дмитрий Мызников — его путь начинается в Санкт-Петербурге, а дальше читатель лишь гадает, куда главный герой повествования движется на самом деле.