Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть I

Проехать мимо дома родителей? Девушка отказалась. У неё есть хороший знакомый, что живёт недалеко от больницы, который ей точно не откажет в ночлеге. Я всё-таки не зверь, чтобы оставить человека на морозе без всяких перспектив, поэтому согласился довезти.

Снова я переместился в салон. Теперь уже не из-за боязни неадекватных реакций, а сугубо из прозаических соображений — как бы у меня из салона ничего с собой в качестве полезной для перепродажи вещи не прихватили. Может, и нет у неё никакого друга. Всего лишь лапшу на уши вешает. Я решил в очередной раз помочь нуждающемуся человеку. Совсем неважно, что она будет делать дальше, главное — достойно проводить за двери, да со спокойной душой.

Её друг живёт практически по пути на подстанцию. Буду надеяться, вызов нам за это время не дадут. Отзвонившись диспетчеру, мы тронулись в обратный путь. Я уже не засыпал — всё как-то улетучилось. Всё-таки я на ногах двадцать четыре часа, значит, пора заново вставать — организм всегда подстраивается под режим. Хорошо ты себя чувствуешь или плохо — всё регулируется за тебя. Вне сна осталось следить за девушкой. Она уже не была тем аморфным созданием, теперь её взгляд ожил, а тело изредка вздрагивало от пробирающего холода. Значит, в жизни у неё появилась новая цель.

В голову лезут мысли о бесперспективности жизни вообще и о тщетности бытия: от праха до праха, оставляя после себя свободное место. Каждый может жизнь прожить на своё усмотрение. Я стараюсь приносить пользу людям, девушка передо мной не задумывается о следующем дне — разный подход, а итог всё равно один. Будет это раньше, будет это позже — не такая уж и великая разница. Человек может лишь оставить после себя воспоминания, но и они не будут жить вечно, сгинув в бездне миллиарда новых лиц. Всё — суета, всё — тлен, всё — краткий миг на отрезке мироздания. Остаются при тебе только моральные установки и этические принципы, навязанные обществом. Трудно истребить внутри себя чувство фатализма, но это лучшее средство от любых проявлений депрессии. Завтра не наступит никогда — такой девиз для каждого отдельного человека; верить в счастливое будущее — для общества в целом.

Совсем ребёнок — крохотное создание, запутавшееся в своих мыслях. О себе ли я думаю или думаю о других? Погружаясь в ночные размышления, стараешься в уставшем от работы мозге найти немного мудрости для поддержки себя лично, а не кого-то рядом. Отчего я пытаюсь оправдываться, когда передо мной сидит яркий пример эпикурейца, поставившего себя выше общественной морали, наплевав на жизнь вообще, подпав под власть химической формулы. Его образ не является целью подражания — он при любом раскладе будет отрицательным примером для отражения событий текущего момента.

Человек всегда берёт на себя слишком большую ответственность, стараясь обвинить себя во всех грехах, тогда как он всего лишь животное, пользующееся единственным средством защиты, которое дала ему природа, а именно сообразительностью. Борьба за существование идёт по всем фронтам и будет идти бесконечно долго. Нельзя помирить всех людей, когда даже звери в дикой природе в смертельных схватках отстаивают границы своих владений. Обществу такое поведение не требуется, оно всё больше старается сделать каждого человека мирным созданием — покуда разработанные законы становятся стоп-сигналами для выбросов агрессии, мы всё более будем походить на безропотных овец, мирно жующих траву, пока их охраняет пастух с собакой от голодных хищников. Во многом сейчас такое уже наблюдается. Достаточно немного открыть сознание, отключив средства массовой информации, засоряющих мозг ростками внутренней агрессии. Перелом наступит тогда, когда вся информация будет вычищена от черноты и станет подобна радужным облакам — тогда действительно зазвонит колокол, а мост для отступления будет варварски разрушен.

Сидящая передо мной девушка когда-то была членом общества, выполняя все возложенные на неё функции: посещала школу, возможно, работала, а позже сорвалась. Для неё мост разрушен, и она по другую его сторону, доступ к которой когда-нибудь будет закрыт для всех. Но если задуматься, то лучше быть с одной из сторон уже сейчас, а не находиться на самом мосту, как поступает большинство, медленно продвигаясь по прямым рельсам, изредка откатываясь назад. Бесконечно длинный мост несёт в себе угрозу в любой отрезок времени. Утрировано: с одной стороны чёрт, с другой — ангел. Антиутопия и утопия… Только вечная жизнь сможет дать ответы на все мои вопросы. Но зачем жить вечно? Чтобы во время одного из космических перелётов, сбегая с планеты, рассыпаться в пыль. Опять прах.

Все мои мысли привели только к одному для меня очевидному выводу — прожигатель жизни не поймёт фаталиста, хоть их взгляд на мир практически идентичен. Только один берёт всё, что ему доступно, а другой — всё отвергает. Получается бег в разные стороны иллюзорного моста, который отчего-то плотно засел в моей голове, создавая в воображении паровоз. Было бы теплее, да не шёл бы пар у меня изо рта, и не было бы сейчас ни паровоза, ни моста, ни всего этого вообще.

Девушка встрепенулась, говоря о повороте на следующем перекрёстке. Я сразу вступил в роль посредника, передавая всю нужную для движения информацию водителю. Ехать тут недалеко — так продолжала убеждать меня девушка. И действительно, через три минуты на её лице заиграла улыбка, и она в первый раз посмотрела мне в глаза, отчего я даже ямочки на её щеках увидел. Такой радужный, приятный, жизнерадостный человек сейчас был напротив меня. Мне даже стало тепло внутри, видя такое проявление простого человеческого счастья в том человеке, о котором я совсем недавно не мог предположить ничего хорошего. Забитое дома создание теперь преобразилось в пышущую цветом розу, спрятавшую острые шипы за прозрачной нежностью лепестков.

Детское наивное лицо быстро потеряло радостное выражение, когда дом оказался не тем, который ей нужен. Но оптимизм в ней не пропадал, она жадно выхватывала глазами каждое последующее здание, стараясь соскрести лёд со стекла ногтями, грея ладони и прикладывая их на затягивающие морозом места. Ещё пять минут мы продолжали неторопливое движение, теряя всякую надежду, а девушка всё чаще озиралась по сторонам, пытаясь хоть где-нибудь увидеть нужный ей дом. Наконец-то она попросила остановиться, затем поблагодарила и, уверив нас в том, что нашла нужный дом, вышла, аккуратно закрыв дверь. Мы немного постояли, наблюдая, как она перебирается по сугробам, прокладывая путь к одной из высоток, где, видимо, и ждёт её тот самый лучший в мире друг. Я вышел из салона и сел в кабину. Теперь можно ехать на подстанцию.