Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть I

Гнилой продукт рано или поздно всё равно будет выброшен, либо заменён на новый. Советский Союз скрипел, утратив первоначальные идеалы. Была извращена сама суть его возникновения. Не все это понимали, но Довлатов прочувствовал на себе полностью. Сергей не просто ведёт повествование, он чуть ли не рассказывает анекдоты. Понятен его сарказм, выставляющий дураками действующих лиц. В смешных историях адекватным выглядит только главный герой или рассказчик — так и у Довлатова: он умнее окружающих.

Опять же, созданный писателем образ отлично вписывается в обыденность Советского Союза. Этот человек является идеальным представителем данной страны. Он не передовик и не рвётся в бой, а просто созерцает действительность, смиренно принимая происходящее за должное. Ему хочется жить лучше и он старается. Только трудно выпрыгнуть из штанов, если у тебя их нет и ты не можешь их нигде раздобыть.

Всё складывалось закономерно. Довлатову было тесно в большой стране. Он желал перемен. И вот перед ним чемодан со старыми вещами. Многое ли изменилось в его жизни и насколько это сильно теперь заметно? Основное, что понимает читатель — Довлатов наконец-то почувствовал себя свободным человеком, который может идти куда хочется, поступать — как считает нужным, и жить — вдыхая полной грудью.

Своеобразная ностальгия вышла под пером Сергея Довлатова. Он точно не желал вернуться домой, но вспомнить ему всё-таки было приятно. Замечательно, если человек способен с улыбкой говорить о прошлом, каким бы неудачным оно лично для него не было. Для каждого из нас уготована своя судьба — мало кто о ней потом расскажет потомкам. Довлатов умел находить ладные слова. Остальное же — предания старины глубокой.

Сейчас популярно говорить, что у каждого на столе или в сумке. Постарайтесь рассказать об этом в духе Довлатова, с богатым сопутствующим текстом.

12.02.2016 ( http://trounin.ru/dovlatov86 )

Цикл «Великий Моурави» | Книга №5

Анна Антоновская уделила много внимания жизни Саакадзе, продолжая описывать его жизнь. Она сказала ранее так много, что теперь главному герою практически не уделяется внимания. Антоновская больше обращает взор читателя в сторону врагов Великого Моурави: царя Картли-Кахетии Теймураза I и персидского шаха Аббаса. А также к другим историческим лицам, включая детей Саакадзе. Но сам Георгий толком не прописан. Пятая книга подводит читателя к Базалетскому бою, заставившему радетеля за объединение Грузии навсегда покинуть родную страну и переехать в земли Османов. Скоро Саакадзе погибнет, а пока продолжает думать о нуждах народа.

На самом деле в истории действительно мало уделяется внимания деятельности современников Саакадзе. Чем они занимались, о чём думали и какие совершали поступки? Если читатель плохо знаком с историей Грузии, то он также плохо осведомлён касательно Персии и прочих сопредельных государств. А ведь политическая борьба ведётся и в самых глухих местах, поэтому стоит ли удивляться, что подобное происходило в цивилизованных странах. Проблематика Грузии заключается больше в том, что она напрямую вела сражение с иноверцами за сохранение христианской религии и старалась отстоять независимость населяющих её людей.

Саакадзе, допустим, хотел добиться большего — объединить грузинские народности в одно государство. Он был бы рад дожить до сего светлого момента, но был слишком честным человеком, не желавшим замечать необходимость самостоятельно встать у власти и совершить задуманное непосредственно сверху. Вместо этого он раз за разом совершал одну ошибку, позволяя садиться на царский трон себялюбцам, ведущим борьбу за обретение личных благ, покуда до народа они не нисходили. И когда Саакадзе наконец-то согласился принять регалии правителя, то было уже поздно. Собственно, потому и случилось сражение у озера Базалети, на берегах которого сошлись интересы царских особ.

Непринуждённо и незаметно случился военный конфликт, будто и не должен он был произойти. Манера изложения Антоновской настолько размыта и отстранена от описываемых ей же событий, что читатель скорее утонет в потоке сторонних сюжетов, нежели будет подготовлен к основному эпизоду из жизни главного действующего лица. Долго приходится внимать распрям и перетягиванию одеяла… и вдруг неожиданно разгорается бой. Также мгновенно остывает пыл. И вновь следует размытое повествование. Антоновская чрезмерно сконцентрировалась на деталях того времени, оставив без внимания суть происходивших процессов.

В повествовании присутствует ещё одна сила, которой боялся Саакадзе. Его опасения были направлены в сторону церкви. Либо не думал Георгий воспользоваться помощью религиозных деятелей, способных объединить страну духовно, а может страшился чего-то другого. Трудно об этом говорить с полной уверенностью. Антоновская лишь даёт понимание читателю тлетворного влияния церкви, способной отвратить взоры грузин от Великого Моурави. Сказалось ли тут мировоззрение самой Антоновской, жившей в стране, порицавшей культ веры в Бога? Вполне может быть и так.

Базалетский бой происходит под занавес повествования. Все устремления Саакадзе должны найти опору или рассыпаться во прах. У истории есть ответ на этот вопрос — с ним может ознакомиться и читатель. Сделает он это до чтения, во время или после — не имеет значения. Однако, сухие сведения об этой битве дадут читателю больше пищи для размышлений, нежели ещё одна книга из magnum opus Антоновской. Детали, разумеется, имеют большое значение. Только они не должны так преобладать над основной сутью, как это было сделано автором произведения.

13.02.2016 ( http://trounin.ru/antonovsky57 )

Вертись по собственному разумению!

Знаете, ожидать чего-то, ничего из себя не представляя — довольно тяжело. Тебе ставят условия, а ты уже там исполняй в меру своих способностей. Хорошо, «Наша молодёжь» согласилась опубликовать статью про падение нравов, а «Новый Берег» со скрипом принял мою трактовку произведения Костюкова… и что же дальше?

Я решил знакомиться с новинками литературного рынка нашей страны. Для начала взял представителей короткого списка премии Ясная Поляна за 2015 год. Хорошо, прочитал книгу Яхиной, написал критику и попытался её пристроить. В итоге получил два ответа: первый — у нас такое есть и вы скорее пересказали сюжет, другой — мы не рассматриваем работы, отправленные нескольким журналам сразу. Опять же, хорошо. Отправил только одному… и сколько же мне ждать, и когда таки я получу одобрение на публикацию или хотя бы отказ от неё?

Понимаю, это надо только мне и никому больше. И это при том, что данная работа вообще не оплачивается. То есть ты предлагаешь безвозмездно, а у тебя же ещё и желание отбивают продолжать этим делом заниматься.