Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

Разрушительное воздействие «Последнего ответа» на читателя заключается в том, что взятый за основу Эйнштейн не только оказывается опороченным, но авторы к тому же опровергают достижения современной науки, низводя поиск истины до состояния изысканий древнегреческих философов. Ровира и Миральес не придают значения мозгу, для них главнее сердце. Надо полагать, «a» — это одна из стихий, до сих пор практически неизвестная людям, так как владея ею, они не могут направить получаемую энергию себе на пользу.

Как знать, любые размышления через какое-то время оказываются опровергнутыми. Многое непонятно и ещё больше от человека скрыто. Люди стремятся познать мир, но не знают самих себя. Человеческая оболочка даёт возможность жить лишь на Земле при соблюдении определённых условий. Обязательно когда-нибудь будет освоена трансформация живых организмов. Сыграет роль и умение извлекать чувства, поставив их на службу будущим поколениям.

24.12.2015 ( http://trounin.ru/rovira09 )

Ситуация на улице не улучшается. Если мороз будет стоять, то чистое небо грозит вновь разродиться снегом — тогда будет настоящий коллапс. Сейчас не так критично, по крайней мере для нашей машины, мы ещё можем спокойно передвигаться.

Путь наш лежит по улице, где теперь никто не ездит: слишком глубокий вязкий снег и нестабильная колея. Машина напоминает корабль, рассекающий волны. Только все ведущие колёса способны тут проложить себе путь вперёд. Остаётся этому радоваться, иначе пришлось бы идти пешком, а я сегодня уже находился.

На звонок домофона мне не открывают, приходится помёрзнуть в ожидании. Сверился с данными в карте — домофон указан по квартире. Спас вышедший человек, запустивший меня внутрь.

Обыкновенный подъезд обыкновенной пятиэтажки, только внутри всё красиво, начиная от входных дверей и заканчивая разрисованными стенами. Сразу видно, что жители старались придать ему уюта. Нигде не заметно следов вандализма. На каждом пролёте большая ваза с цветами. Небольшое стихотворение на листочке прикреплено на первом этаже на доске объявлений, там же ксерокопия грамоты «Лучший подъезд города». Я согласен — здесь очень хорошо. Не хватает лифта. Он не предусмотрен в таких домах. Идти, каким бы это ни показалось странным, на четвёртый этаж. Лёгкой походкой через ступеньку, ведь усталость как рукой сняло после обеда, быстро добираюсь до нужной двери.

Позвонил в звонок, постучал в дверь — ответа нет. Очень странно. Может, при вызове адрес не тот дали или мы не к тому дому подъехали. Понуро спустился вниз. Спросил первого встречного — так и есть, ошиблись домом. Наш располагается дальше во дворе.

Всё-таки номерные таблички на многоэтажках — явление странное. Они располагаются где-то сбоку, порой очень маленького размера. Чаще ориентируешься по карте, благо ныне это стало возможным — все машины оснащены автонавигаторами (которые годятся лишь для ориентирования на местности), да интерактивные карты на коммуникаторах сильно облегчают поиск адреса. Но не всегда смотришь, особенно если данный район вроде бы знаешь, — мелких ошибок избежать невозможно.

Подъехать к нужному дому нельзя — там дорога перегорожена несколькими буксующими легковыми автомобилями. Зачем их водители в такую погоду решили выехать — непонятно. Выберутся они со двора, а дальше как? До той дороги, где их автомобили смогут проехать, не доберёшься, нужно ждать чистящую технику, либо ближайшего потепления, или же самому с лопатой пробивать себе дорогу. Взяв ящик с медикаментами, я двинулся к нужному дому.

Путь лежал мимо буксующих автомобилей. Взмыленные водители ни на кого не обращали внимания, они были поглощены процессом освобождения своих автомобилей из снежного плена. Снега не много. Много — это когда по колено, сейчас же снега по середину голени. Пешеходы давно протоптали себе тропы, поэтому движение пешком не составляет проблем.

Теперь мне дверь с домофоном открыли сразу, ждать не пришлось. Подъезд не самый лучший в городе, но он и не радует на входе запахами канализации, стены также не просят ремонта. Обыкновенный подъезд. Нужная квартира располагается на первом этаже. Всегда бы так.

У улыбчивой девушки быстро меняется хорошее настроение на грустное, когда начинает рассказывать о своём ребёнке, о походе к педиатру, об отсутствии мест в больнице, о направлении на госпитализацию. Направление написано на листочке в клеточку, аккуратно вырванном из тетради и по линейке оторванном до совсем крохотного кусочка. Ровным, красивым, но совершенно нечитаемым почерком что-то написано. Разобрать можно только печать внизу и первые четыре буквы диагноза — ОРВИ, так как они написаны печатными буквами. Завершающим штрихом поставлен вопросительный знак. ОРВИ под вопросом, возможно, что-то другое. Предстоит детально разобраться в ситуации. На слово маме я уже не поверю, буду разговаривать с ребёнком.

Дети для меня — большой стресс. Своих детей не нажил. К чужим подхожу с опаской. Общаться с ними непросто, если нет навыка. Обучение не предполагало изучение детской психологии. Что там детская психология — во время учёбы не учили инъекции делать, предоставив на одном занятии шприц и поролон. Где поролон — это ягодица. То занятие я всё равно пропустил, пришлось закреплять знания во время больничной практики, но и там вместо оттачивания навыков приходилось быть санитаром: генералить, штамповать, возить склянки, раздавать таблетки и белить бордюры. Безусловно, такая практика даёт стране превосходных специалистов. Понятно, что студентов не хотят допускать до больных, чтобы избежать возможных жалоб и любых осложнений, но ведь когда-нибудь людям придётся начинать работу. И укажут при трудоустройстве на отсутствие опыта и на плохие навыки, которые в этой же больнице в своё время дать отказались.

Ладно, когда ребёнок уже всё понимает. С ним всегда можно найти общий язык. Передо мной девочка пяти лет. Она, к сожалению, не отличается сообразительностью, смотрит на меня испуганными глазами, нервно теребит плюшевого зверя и постоянно переводит взгляд на маму, затем на пол, несколько раз кашлянула.

Первым делом измеряю температуру, узнаю у мамы всё о здоровье её дочери. Девочка болеет неделю, наблюдается у педиатра в поликлинике. Почему именно сегодня решились на госпитализацию? Поднялась температура до тридцати восьми градусов, это вызвало смущение у педиатра. Поноса не было. Живот не болит, горло тоже. Кроме температуры, ничего не беспокоит, лишь иногда кашель с мокротой. Градусник показал нормальную температуру. Дальнейший осмотр обнаружил хрипы в лёгких, тут уже точно не ОРВИ. Теперь надо исключать пневмонию. Почему это не сделал педиатр — непонятно. Он мог спокойно отправить на снимок лёгких, вместо этого выдал направление в больницу подальше, хотя стационар располагается в соседнем корпусе, где девочку давно могли полностью обследовать. На мой укор мама вспомнила про отсутствие мест в больнице. Понятно.