Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

Корабль повествования Митчелла чаще идёт против ветра, вследствие чего за борт падают читатели, поедаемые акулами, что под видом прикормленного отряда двигаются следом за ним. Книге не хватает доходчивого изложения: в действиях героев нет связи с реальностью — они сами по себе, живут вне системы, исповедуют свои личные ценности, не взаимосвязанные с чем-то конкретным. Рассказывая шестую историю, Митчелл решает увязать воедино ещё пять историй, написанные ранее, мотивируя это загадочными свойствами души, путешествующей подобно облакам, меняя одну сущность на другую без вреда для себя. Прослеживать жизненные нити в разных историях не следует, согласно обозначенной логике потери предыдущей сущности в следующем воплощении. Персонаж может быть бесконечно добрым и миролюбивым — это не убережёт его от кардинальной смены модели мировосприятия, из-за чего затрудняется идентификация. Достаточно того, что человек всегда похож на своих родителей, его поступки во многом похожи на дела предков; и если душа действительно есть, то она становится только переносчиком субстанции жизни, дающей телу способность двигаться и дышать. У Митчелла всё увязывается благодаря меткам на теле, отчего ничего кроме мистического вывода сделать нельзя.

«Облачный атлас» — это взгляд Митчелла на прошлое, настоящее и возможное будущее. Читатель только после шестой истории получает возможность найти связывающие персонажей элементы, также после этой истории полностью улетучивается интеллектуальность, переводя повествование в попытки героев осознать происходящее вокруг, выискивая закономерности. Хотел ли Митчелл донести до читателя какую-нибудь суть, кроме предсказания победы капиталистов над пролетариатом и обязательной деградации общества в последующем?

Внушительная часть книги отводится пятой истории, где в Корее будущего на фабриках будут делать клонов, чья судьба незавидна, а искреннее желание человека иметь при себе рабов вновь осуществилось. Есть ли у клона душа и куда делась религия — вот об этом в первую очередь задумается читатель, наблюдая за разворачивающимися событиями, где всё будет в духе «1984» Оруэлла, а исполнение на уровне «Мы» Замятина. В лучших традициях литературного искусства, адепты которого утверждают, что всё уже написано и ничего нового не появится, Митчелл переиначивает произведения других авторов, наполняя их своими мыслями. Не стоит вспоминать историю об одном американце, в конце XIX века озадачившего мир утверждением, что всё уже изобретено. Читателю «Облачный атлас» предлагается именно в таком виде. И если одна история позволяет чётко определить первоисточники, откуда автор черпал вдохновение, то при должной начитанности это можно проделать и с другими историями.

В пятой истории появляются первые предпосылки к объяснению всего через возможность системы перерождений. Индийцам хорошо послужила эта философия, поскольку позволила контролировать население, обязанное находиться на тех позициях, на которые их обрекли прошлые жизни. Брахманы и военные довольны, а другим осталось только им прислуживать. Митчелл едва не оговорился, представив читателю Будду под видом бога, вовремя взяв слова обратно; жизнью Будды следует восхищаться и поступать сообразно его поступкам. Сам Будда, как известно, не перерождался, уйдя в нирвану после достижения просвещения. Этого могут достичь и персонажи «Облачного атласа», если проживут жизнь достойно, не чиня насилия и становясь примером для других. Однако, также хорошо известно, что Будда являлся аватарой одного из божеств Тримурти — это в «Облачном атласе» не прослеживается. Если постараться расширить повествование, то из книги Митчелла мог получиться отличный философский трактат, но читатель совершенно лишён религиозных моментов при оставшемся настойчивом утверждении о возможности перерождаться.

На примере клонов из пятой истории, Митчелл наглядно показывает повторяемость событий, о которых человек забывает под воздействием определённых сил. Митчелл даёт веру в рай через определённый срок при должном выполнении инструкций, что соответствует представлениям людей, воспитанных в системе ценностей христианства. Но практически сразу Митчелл начинает убеждать читателя в утопичности идеи, где в жестоком мире никто никому никогда не даст возможность достойно завершить жизненный путь, продолжая эксплуатировать ещё точно такой же срок, покуда прожитые дни не будут навсегда забыты. Хотел ли Митчелл таким образом намекнуть на свойства души, забывающей о прошлых жизнях, обречённой продолжать существование, так и не достигнув долгожданного рая?

«Облачный атлас» — иная форма «Матрицы»: братья Вачовски не зря взялись за его экранизацию.

08.04.2015 ( http://trounin.ru/mitchell04 )

«Я люблю делать десять страниц в день, что составляет 2000 слов. Это 180 000 слов за три месяца, вполне приемлемый объем книги»

(с) Стивен Кинг «Как писать книги»

Хорошо проштампованная книга никогда не пропадёт, а будет вполне по вкусу доброй части людей, привыкших к знакомым сюжетам и ожидаемым финалам. Стивен Кинг создавал «Страну радости» согласно своему золотому правилу десяти страниц в день, изливая на бумагу безудержным потоком собственные мысли. Если в итоге получится дельный продукт, то можно опубликовать под своим именем, если проходной, то вполне подойдёт выпуск с помощью псевдонима. За долгую сорокалетнюю карьеру Кинг изрядно устал, выдавая каждый год по несколько книг, да так, что давно уже забыл о должном качестве продукта, предлагая читателям скорее содержание под обложкой со своим именем, нежели действительно что-то стоящее. Читатель может традиционно ждать мистические элементы, интересные экстраординарные способности у персонажей или сюжеты из разряда городских легенд, коими молодые люди любят пугать друг друга в тёмное время суток. «Страна радости» отчасти относится к городской легенде, но скорее она больше напоминает сахарную вату в парке без фонтана, отчего руки остаются липкими, на душе дискомфорт, а ожидаемые аттракционы уже не так радуют, поскольку всё было испорчено приторностью.

Если ружьё на стене должно выстрелить — оно выстрелит; если Кинг должен напугать — он напугает. Читатель, устав ждать эдакое, просто сосредоточится на рефлексии человека в возрасте, решившего вспомнить былые дни бурной молодости, когда он юный и ранний был раз за раз продинамлен любимой девушкой, так и норовившей сделать из него импотента, либо маньяка с извращёнными желаниями. Понятно, когда подростки думают только о возможности удовлетворить половое влечение и поскорее утратить девственность, но почему столь зрелый человек решает собрать вокруг себя почитателей своего творчества, дабы им рассказать о близких контактах первого рода, сдобрив повествование религией и до крайности слезливой историей о мальчике, который должен умереть, смешав всё в одной куче с заметками о серийном маньяке, что перерезает горло девушкам на аттракционах — непонятно. Кажется, вот-вот разыграется буря, захватывая воображение читателя с головой, но вместо этого получилось стандартное американское подростковое кино, где сперва всё вроде бы хорошо, а потом внезапно плохо, и хотелось бы больше счастья, да взросление означает столкновение интересов с нуждами других людей. И при этом, также стандартно, злодей будет в финальной сцене давить на мозг своими рассуждениями, чтобы всё закончилось самым обыкновенным способом. Могло получиться что-то, а на выходе только заготовка для сценария, по которому выйдет тот самый шедевр с жанровым отношением к триллеру. Книга при этом не имеет нагнетающей обстановки, ровно плавая по поверхности находящейся внутри воды.