Борис Акунин - The Question. Самые странные вопросы обо всем

Еще не стоит забывать, что цены на нефть в 90-е годы держались на уровне 15–20 долларов за баррель и стали расти только в 2000-е годы, после прихода Путина к власти (но это совпадение, рост цен на нефть никак с приходом Путина не связан). Поэтому экономический рост России 2000-х во многом объясняется везением: Путину повезло, что цены на нефть выросли и Россия безо всяких усилий получила огромное количество денег. У реформаторов 90-х такой роскоши не было.

Более того, несмотря на все сложности, экономические реформы 90-х заложили в России основы рыночной экономики, которые сохранились и по сей день. Именно благодаря этим реформам у вас есть возможность покупать иностранные автомобили и бытовую технику, ходить в «Икею» и «Макдональдс», покупать хлеб и колбасу без очередей.

Критика реформ 90-х со стороны таких экономистов, как Стиглиц и Сакс, мне кажется необоснованной: критиковать реформы после их проведения легко, но вот на момент начала реформ никто не знал, как правильно проводить реформы (впрочем, думаю, не знает и сейчас). Ни в одной стране мира рыночная экономика не выстраивалась за один день; как правило, формирование рыночной экономики занимало несколько столетий. Поэтому ни один экономист не может дать идеальный рецепт того, как быстро и без проблем рыночную экономику построить.

У реформаторов не было ни теоретической или исторической базы, подсказывавшей, как правильно проводить реформы и строить рыночную экономику, ни времени на то, чтобы такую базу создать. И в этих условиях им удалось главное: избежать катастрофы и заложить основы рыночной экономики в России. Ну а те экономические проблемы, которые мы наблюдаем сейчас, вызваны не провалом экономических реформ 90-х, а прежде всего политическими проблемами (и, в частности, катастрофической ошибкой Ельцина с выбором преемника).

ВИКТОР ВАХШТАЙН

Профессор факультета социальных наук МВШСЭН

Те, кто вырос в 90-е, хорошо помнят шокировавшую взрослых дворовую практику: в ответ на просьбу «А дай жвачку!» подросток доставал изо рта кусок жевательной резинки и передавал просящему. Что именно можно «стрелять», а что нельзя – вопрос культурной конвенции и конкретных обстоятельств здесь-и-сейчас. Когда таксист, везущий вас в аэропорт в 5 утра, «стреляет» у вас кофе из термоса, вы не воспринимаете это как нарушение культурной конвенции, хотя стрелять кофе на улице не принято. Если бы шоколад был предметом массовой каждодневной потребности, его продавали бы в герметичных упаковках небольшими дозами. И тогда мы бы стреляли друг у друга шоколад.

Но это слишком общий ответ. Давайте введем два исходных аналитических различения: 1) стрелять у знакомого/стрелять у незнакомого; 2) выкуривать вместе/выкуривать порознь. Наложение этих различений дает нам типологию из четырех фреймов. «Стрелять у незнакомого, чтобы выкурить самому» – это фрейм публичного пространства, улицы.

Такую практику изучают экономисты, у которых есть отличные модели, переводящие интересующий нас феномен в категории спроса и предложения, блага и ценности, рационального выбора, предельной полезности и приемлемых издержек. Для того, кто покупает пачку, одна сигарета – приемлемые издержки (плата за выход из потенциально неприятной ситуации), ее потеря не рассматривается как «ущерб». Для того, кто стреляет, «полезность» сигареты выше, чем для того, кто ее отдает (аналогичный механизм действует с мелочью). Поэтому попросить зажигалку проще, чем сигарету, а сигарету – проще, чем две сигареты. Поэтому же не принято одалживать последнюю сигарету в пачке.

Фрейм «Стрелять у знакомых, чтобы выкурить вместе» – это фрейм ритуала, который изучают антропологи. Их базовая объяснительная модель – теория дара. Социальный мир держится на ритуализованных формах одолжения. Дать сигарету знакомому «социальному курильщику», чтобы он покурил вместе с вами – это негласный общественный договор, здесь действует принципиально иная, не экономическая рациональность. Антропологи пытаются распространить эту модель и на другие фреймы, доказывая, что и практика дарения сигареты на улице незнакомому человеку в ответ на его просьбу тоже является формой ритуального одолжения. Поэтому когда незнакомый человек на манхэттенском перекрестке или на бразильском пляже протягивает вам 25 центов (или 50 сентаво) в обмен на полученную сигарету, вы можете испытать культурный шок и чувство ритуального осквернения.

Микросоциологов больше занимает маргинальный случай: «Стрельнуть у незнакомого, чтобы выкурить вместе с ним». Это фрейм комнаты для курения в аэропорту или поездки в такси. У нас, к сожалению, нет таких сильных объяснительных моделей, как теория предельной полезности или теория дара, поэтому приходится обращаться к социологии вещей, чтобы понять – как материальная сигарета производит социальные события, создает новые социальные порядки (неубедительную попытку отстроить такую теоретическую рамку).

Остается последний фрейм: «Стрельнуть сигарету у знакомого, чтобы выкурить без него». Но такими неприятными людьми не хочет заниматься ни одна уважающая себя наука.

НИКИТА КАЛУГИН

Музыкант

Это извечный вопрос, касающийся многих аспектов нашей культуры.

Начнем с того, что притеснение нашего класса очень распространенная проблема. Как пример – металлические иглы на зданиях. Так что желание истребить людей стало очень распространенным.

Поспрашивайте у ваших близких и знакомых. Каждый обладает своим деликатным методом. Кто-то привык морить людей голодом, отбирая у них орехи на улице, кто-то – к психическим атакам путем использования нашего физиологического превосходства в виде короткой прямой кишки.

Как профессионал, скажу вам, что самый лучший метод – это, собираясь в группы, нападать на стариков и угнетенных подростков в парках.

Если это ваш первый раз, не бойтесь, в большинстве случаев люди боятся вас больше и готовы сами отдавать вам свою еду.

И помните: люди очень коварны, не ешьте рис! Удачи.

ДМИТРИЙ РЫБАЛКА

Дизайнер

Появление этого знака напрямую связано с алгеброй высказываний, которая использовалась при разметке тумблер-переключателей, имеющих два положения: 0 и 1. Соответственно ноль – отсутствие напряжение в сети (ложно); единица – есть напряжение в сети (истинно).

С появлением фиксирующихся кнопок ноль и единица были графически совмещены, так родился дизайн кнопки power.

Кто именно придумал использовать такой дизайн символа в аппаратуре – неизвестно, хотя официально знак был включен в стандарт Международной электротехнической комиссией в 1973 году.