Борис Акунин - The Question. Самые странные вопросы обо всем

БЕЛЛА РАПОПОРТ

Журналистка, феминистка

Не все феминистки заняты в активизме, и не все женщины должны этим заниматься. Даже активистки не должны денно и нощно нести вахту. Быть феминисткой это значит замечать, что насилие и другие неприятные вещи, которые происходят с женщинами там и тут, – не какие-то случайные инциденты, а следствие системы, которая держится на гендерном неравенстве и на многих других дискриминациях тоже.

Феминистки могут не знать, что такое «культура насилия», «стеклянный потолок» и значение других странных терминов, но они знают, что вокруг них что-то не в порядке. Ну как минимум что в изнасилованиях виновата не мини-юбка, а насильник. У феминисток нет особого клейма или рукопожатия, поэтому узнать их можно, только начав с ними говорить. Возможно, они сами в этом признаются. Или скажут, что анекдоты про блондинок – это не смешно. Тут-то вы все и поймете.

ПАВЕЛ ВЛАСОВ-МРДУЛЯШ

Сооснователь «Идеономики», гендиректор «СМИ2» и «МирТесен»

Всему. Во вторую очередь опыт гангстеров учит лидерству, умению брать на себя риски, командной работе, ответственности и ее делегированию, тактическому планированию. Они амбициозны и выбирают места силы для применения своих способностей – поэтому у каждого великого города есть пантеон знаменитых бандитов. Лучшие гангстеры – вроде бы настоящие предприниматели, готовые поставить все, в том числе жизнь, на свою идею.

Но в первую очередь важны не внешние сходства, а одно фундаментальное различие между предпринимателем и гангстером. Задача второго – перераспределение в свою пользу материальных ценностей, а цель первого – создание нового качества из ограниченных ресурсов, к которым у него есть доступ, и в конечном счете изменение мира к лучшему. Предприниматель созидает, а гангстер отнимает и контролирует, и в этом их принципиальная разница. Это главный урок, который мы получаем от бандитов: если в результате вашей деятельности не возникает никакой добавленной стоимости, а происходит только перемещение ценности в ваш карман в результате неких действий, то это не предпринимательство, а обыкновенный грабеж (афера, мошенничество, жульничество, etc).

Порой предприниматель превращается в бандита, бывает и наоборот. Их подход к действиям действительно схож, но образ мышления принципиально разный, так что учиться следует все-таки у лучших представителей интересного вам рода занятий.

ВАДИМ ГАЛАГАНОВ

Стилист, редактор отдела моды журнала GQ Russia

Знаю, что его любимая марка – это Kiton и Brioni, так что, может быть, у них есть такие галстуки. Совсем мелкий горошек есть у Tom Forda и Ermenegildo Zegna.

Здесь ещё фишка в том, что в этом сезоне они сильно модные, сейчас многие дизайнеры делают именно галстуки в горошек. Поэтому всё может быть. Хотя галстуки на самом деле выпускаются на одной фабрике, просто на разных этажах бабки пришивают разные лейблы. Носки, галстуки и трусы – всё одно и то же.

ОЛЬГА ГУСЕВА

Кандидат медицинских наук, терапевт

Существуют болезни, при которых потребление сахара должно быть полностью исключено (например, тяжелые формы диабета). В случае отсутствия подобных проблем со здоровьем нет никакой необходимости полностью отказываться от сахара. Сахар – это простой углевод, а углеводы очень нужны нашему мозгу, чтобы он хорошо и быстро работал.

Это не значит, что надо есть рафинад кусками, но в ограниченных количествах сахар нам не вредит. А, например, детям, у которых нагрузка на мозг очень высокая, сахар вообще показан: поэтому-то в меню детских образовательных учреждений его в избытке – булочки, сырки, сладкие каши. Отказаться от сахара совсем можно, но технически достаточно сложно, потому что сахар есть во фруктах и даже некоторых овощах. В теории ничего особенно плохого с вами не случится, но при больших нагрузках – физических или умственных – недостаток сахара грозит слабостью, рассеянным вниманием, быстрой утомляемостью и даже неврозом.

НИКИТА ОСОКИН

Исследовать Центра стратегических исследований в спорте

Нет, не может. Поскольку трансферная система в футболе – не рабовладельческий строй. Во-первых, команды приобретают контракт игрока, который становится нематериальным активом клуба, а не самого игрока как человека. Во-вторых, все трансферы профессиональных игроков должны проходить через официальную регистрационную систему ФИФА, к которой доступ имеют лишь футбольные клубы, имеющие лицензию у признанной ФИФА национальной футбольной Федерации.

ДМИТРИЙ ГОЛОЛОБОВ

Директор Gololobov and Co (Лондон), бывший глава правового управления ЮКОСа

На самом деле причин для того, что англичанин может иметь дом за несколько миллионов фунтов и дешевую машину или ездить на метро, а русский стремится купить себе Бентли, несколько.

Культурологические (тяжкое наследие советского менталитета) – в СССР и в России 90-х автомобиль был статусной вещью, которую было тяжело приобрести. Таким он для многих и остался. Мало кто знает, что ты живёшь в «хрущевке», зато многие видят твой порш. Россия к тому же страна, где все еще «встречают по одежке». Хороший автомобиль в России и своеобразное «пассивное средство самообороны» – с владельцами крутых тачек все-таки опасаются связываться, плюс также обслуга ресторана сразу видит, что клиент – солидный. Англичане же считают деньги и не хотят «больше» автомобиля, чем им рационально нужно.

Инвестиционные – в России до сих пор недвижимость достаточно рискованный объект инвестиций (вспомним кризис 2008-го или новый сбор на капремонт). В Британии правила игры устоялись, и, хотя все говорят о «пузыре» лондонской недвижимости, всегда можно просчитать, сколько ты приблизительно заработаешь. В Британии дома «живут» намного дольше, чем в России (столетний дом считается чуть ли не новым), а уж о защите права собственности и говорить не приходится. К тому же в Британии к жилью прилагается замечательная инфраструктура. Однако следует учесть, что много британцев живут в квартирах и домах, которые они в принципе не могут себе позволить. Но живут по соображениям престижа или потому, что там «мой дед жил», тянутся из последних сил. В России же многие уже поняли, что лучше иметь неплохой домик в Италии, чем огромный дворец на Рублевке, цены падают, предложение огромно, престиж крутой недвижимости неуклонно понижается.