Ольга Красова - Йозеф Шумпетер

Великий кризис 1929–1933 гг. и последовавшая за ним затяжная депрессия также не произвели на Й. Шумпетера большого впечатления, так как вполне укладывались в его концепцию циклов деловой активности.

По мнению Й. Шумпетера, опасность капитализму угрожает не с экономической стороны: низкие темпы роста, неэффективность, высокая безработица – все это преодолимо в рамках капиталистической системы. Сложнее обстоит дело с другими, менее осязаемыми аспектами капиталистической цивилизации, которые подвергаются разрушению именно благодаря ее успешному функционированию. Некоторые из этих инструментов: семья, дисциплина труда, романтика и героизм свободного предпринимательства, и даже частная собственность, свобода контрактов и пр. – становятся жертвой процесса рационализации, обезличивания, «дегероизации», основным двигателем которого являются крупные концерны – акционерные общества с бюрократическим механизмом управления, преуспевшие на ниве «созидательного разрушения». Таким образом, развитие капитализма повсеместно ослабляет капиталистическую мотивацию, он теряет свою «эмоциональную» привлекательность.

Одновременно капитализм готовит и армию собственных могильщиков. Только в отличие от марксистов Й. Шумпетер видел в этой роли не пролетариат (этот «венский джентльмен старой школы», как характеризуют его друзья и ученики, любил и ценил данный класс не больше, чем профессор Преображенский в «Собачьем сердце» Булгакова), а безработных интеллектуалов, свободных от всех традиций и подвергающих рациональной критике самые основы капитализма – частную собственность и неравенство в распределении.

Подмеченная Й. Шумпетером «идеологическая беззащитность» капитализмаперед радикализирующейся интеллигенцией – явление, абсолютно противоречащее марксистской вере в «продажность» буржуазных литераторов. Оказывается, в эпоху средств массовой информации выгоднее «продаваться» не буржуазному классу, а массовому читателю (а сегодня еще и зрителю), который часто враждебно настроен к капиталистическим интересам. Массы только по недоразумению можно увлечь лозунгом «рыночной экономики» или «строительства капитализма» – этому нас тоже учит Й. Шумпетер.

Предпринятое Й. Шумпетером исследование исторической судьбы капитализма– одна из наиболее глубоких попыток такого рода на протяжении нашего века. Но это не значит, что у него не было предшественников и последователей. Рисуя картину гибели капитализма от обобществления производства и рационализации общественной жизни, Й. Шумпетер с оговорками и значительными модификациями объединил две традиции, идущие соответственно от К. Маркса и М. Вебера. Эту же линию аргументации развивали и американские институционалисты, начиная с книги Т. Веблена «Теория делового предприятия» и включая хорошо знакомые нашему читателю книги Дж. К. Гэлбрейта «Новое индустриальное общество» и «Экономическая теория и цель общества». Примерно в том же духе (по крайней мере, в той части, которая касалась будущего капитализма) высказывались и теоретики смешанной экономики, и сторонники теории конвергенции. Вплоть до 1970-х годов на Западе повсеместно нарастало убеждение, что трансформация стихийного частнохозяйственного капитализма в некое подобие того, что в нашей литературе называлось ГМК, – процесс необратимый и линейный. Однако в наши дни, спустя полвека после выхода в свет книги Й. Шумпетера, очевидно, что описанные им тенденции в какой-то мере отступили на второй план. Разумеется, сам автор многократно подчеркивал, что он не занимается пророчествами и лишь показывает, что может произойти, если имеющиеся тенденции получат продолжение. Можно найти в его тексте и упоминание о том, что столетие – слишком краткий срок для подобных прогнозов. И все же интересно, что помешало экстраполяционному развитию капитализма «по Шумпетеру»?

Что же касается «реального» социализмав советском исполнении, то Й. Шумпетер, естественно, считает его преждевременной и, следовательно, сильно искаженной формой социализма, которая, однако, в дальнейшем умеет возможность выправиться, а пока вполне успешно решает экономические задачи диктаторскими методами. Впрочем, как явствует из пятой части самому Й. Шумпетеру ближе английский лейбористский и скандинавский социал-демократический социализм как наименьшее неизбежное зло.

Исследуя перспективы капитализма, Й. Шумпетер учитывал культурные и социально-психологические факторы. При рассмотрении социализма теоретический каркас так и не был наполнен живой плотью.

Большой самостоятельный интерес представляет шумпетеровский анализ демократии, предпринятый в четвертой части. Здесь автор продолжает играть привычную для себя роль «срывателя всех и всяческих масок». В противовес «классической доктрине» демократии, исходившей из идеи «общего блага» и политической системы, предназначенной для его реализации, Й. Шумпетер трактует демократию как чисто буржуазный феномен, но не в марксистском классовом духе – как комитет по делам буржуазии. Просто при капитализме политика как бы становится отраслью экономики, в которой действуют законы конкуренции: люди, желающие получить политическую власть, вступают между собой в конкурентную борьбу за голоса избирателей. Такое экономическое толкование политической сферы, впервые предпринятое Й. Шумпетером, получило мощное развитие в рамках западной экономической науки, стремящейся применить свой инструментарий к сопредельным областям знания: социологии, политологии, праву и т. д. Достаточно упомянуть теорию «общественного выбора» Кеннета Эрроу, теорию политических циклов Энтони Даунса и, конечно, многочисленные и разнообразные труды Нобелевского лауреата 1992 г. Гэри Беккера, который признавал, что стремление написать работу об экономическом подходе к политическому поведению у него возникло под влиянием прочтения «Капитализма, социализма и демократии».

В данной трактовке демократия может в принципе существовать и при достаточно абстрактно понятом социализме, хотя Й. Шумпетер делает оговорку о том, что в условиях социализма власть государства над обществом становится слишком большой, а потому правительство легко может поддаться искушению ограничить демократию. (Естественно, что в СССР Й. Шумпетер не видел демократии ни в какой ее форме.).

Наконец, мысли Й. Шумпетера о демократии как о политическом методе, который не может быть самостоятельной целью общества, иллюстрируются сегодняшними российскими политическими дебатами, в которых требования соблюдать демократию и конституционность украшают платформы политических сил противоположных направлений.