Л. Михеева - 111 симфоний

К концу 80-х годов творческая индивидуальность Штрауса вполне сформировалась. И сразу определилось его тяготение к программным симфоническим жанрам. Их список открывает симфоническая фантазия “Из Италии”, за которой на протяжении десятилетия 1888—1898 годов последовали семь симфонических поэм. Их сюжеты свидетельствуют о широте интересов композитора: Шекспир и Ленау, немецкая народная книга и картины собственной жизни, Ницше и Сервантес.

В те же годы происходит встреча с женщиной, с которой Штраус обретает семейное счастье до конца своих дней. Паулина де Ана, старше его на два года, была известной певицей, несколько раз удостоившейся чести быть приглашенной в знаменитый вагнеровский театр в Байрейте. Молодые люди познакомились на отдыхе близ Мюнхена в августе 1887 года, четыре года спустя встретились в Байрейте, где певица исполняла партию Елизаветы в “Тангейзере”, а лето 1893 года композитор провел на вилле де Ана в Верхней Баварии. Год спустя состоялось обручение в Веймаре — в день премьеры первой оперы Штрауса “Гунтрам” под управлением жениха и с невестой в главной женской роли. Тем же летом обрученные еще раз выступили вместе — в “Тангейзере”: Штраус получил свое первое приглашение на вагнеровский фестиваль в Байрейт. Вскоре состоялось бракосочетание. Свадебным подарком Штрауса “моей любимой Паулине” стали песни ор. 27. Рождение их единственного сына Франца в 1897 году было отмечено циклом из шести песен ор. 37, посвященным “моей дорогой жене ко дню 12 апреля”. Выйдя замуж, Паулина не прекратила концертной деятельности и нередко принимала участие в гастролях Штрауса. А он запечатлел картины семейной жизни — и безоблачной, и омраченной ревностью — в Домашней симфонии и опере “Интермеццо”.

В 1898 году Штраус переселяется в Берлин и на протяжении почти двадцати лет работает дирижером Придворной оперы. Завязав дружеские и творческие связи с выдающимися деятелями театра — режиссером М. Рейнхардом и драматургом Г. фон Гофмансталем, композитор снова обращается к опере, но “Без огня” оказалась столь же незрелой и малосамостоятельной, как первенец “Гунтрам”. И Штраус вновь вернулся к программной симфонической музыке, закончив в 1903 году свою первую симфонию, близкую к поэме — одночастную Symphonia domestica (Домашняя симфония). После чего окончательно отдал предпочтение музыкальному театру: одна за другой в течение десятилетия возникают его самые известные оперы — “Саломея”, “Электра”, “Кавалер розы”, “Ариадна на Наксосе”. Завершается этот период последней симфонией — Альпийской (1915). Больше композитор не пишет ни симфоний, ни симфонических поэм.

Все более расширяется его дирижерская деятельность. В январе 1913 года Штраус посещает Петербург, где готовится первая в России постановка его оперы (выбор пал на “Электру”). С его симфонической музыкой русская публика была знакома давно: три поэмы прозвучали еще в апреле 1896 года, когда он впервые гастролировал в Москве, а в Петербурге его начал пропагандировать молодой немецкий дирижер Ф. Рёш. Русские газеты рекомендовали Штрауса как “выдающегося композитора”, хотя главный редактор Русской музыкальной газеты не рискнул оценивать его музыку: “У нас Рихарда Штрауса еще не понимают, как не понимаю его и я, так как слишком мало знаю и слышал его произведений, чтобы решиться сказать необдуманное или обдуманное слово”. А вот как газета описывала непосредственную реакцию слушателей: “Были исполнены симфоническая поэма “Смерть и просветление” (аплодировали, шикали, пожимали плечами), “Тиль Эйленшпигель” (аплодировали и саркастически улыбались) и “Дон Жуан” (недоумевали, но, ввиду поднесения г. Решу двух венков, аплодировали)”. В декабре 1905 года должны были состояться вторые гастроли Штрауса в России, но революция помешала этому.

Выступления Штрауса в Петербурге в 1913 году имели шумный успех, что свидетельствовало, по словам рецензента, о том, что “его искусство стало общедоступным”. Однако это относилось лишь к концертам, тогда как в рецензиях на постановку “Электры” преобладали непонимание и возмущение. Руководитель Мариинского театра, знаменитый дирижер Э. Направник демонстративно отказался посетить премьеру. А Глазунов выражал недоумение, зачем вообще надо было ставить оперу Штрауса, если не то что публика, но даже специалисты не понимают ее (на что известный критик В. Каратыгин не без иронии и с известной долей преувеличения отвечал, что “понять “Электру”, в сущности, много легче, чем любую симфонию Глазунова...”). Еще одна задуманная Штраусом поездка в Петербург с целью самому продирижировать оперой в Мариинском театре сорвалась из-за трагических событий: началась первая мировая война. По всей России было запрещено исполнение произведений немецких авторов — представителей вражеской страны.

В послевоенное время слава Штрауса растет. В 1919—1924 годах он руководит Венской оперой; выступает с оркестром Венской филармонии, с которым гастролирует по всему миру; принимает участие в организации знаменитого международного Зальцбургского фестиваля, где исполняет оперы Моцарта; в Дрездене готовит к постановке свои новые оперы. Приход в 1933 году к власти Гитлера не переломил жизни Штрауса, как это случилось со многими немецкими музыкантами, ставшими жертвами преследований фашистов — и не только по расовым мотивам. Национал-социалисты хотели, чтобы имя Штрауса придало блеск их культурной политике: почти 70-летний композитор был назначен своего рода “музыкальным министром иностранных дел рейха” — президентом Имперской музыкальной палаты. Штраус оправдывался тем, что принял этот пост “только ради того, чтобы предотвратить зло”. Но оказался бессильным и лишь не стесняясь в выражениях критиковал нацистскую политику, на что, впрочем, тоже нужна была смелость. В письмах он возмущался позорным запретом исполнения “Кармен” по закону об арийском происхождении, отказался снять имя либреттиста еврея С. Цвейга с афиш своей новой оперы “Молчаливая женщина”, а когда она была запрещена, заявил, что ее отправили в концлагерь.

Еще одна опера, созданная Штраусом после установления фашистского режима “День мира”, оказалась совершенно необычной для него по сюжету — историческому, причем прямо противоположному германской внешней политике. Ее премьера состоялась за год до начала второй мировой войны. В других операх, более типичных для него, композитор отстраняется от окружающей действительности, погружаясь в прекрасный мир вечных ценностей — мир античности, мир искусства, где не уничтожают миллионы людей за несходство политических взглядов или национального происхождения, а дискутируют о реформе оперы или превратностях любви. Откликом на трагические события, гибель культурных ценностей явилось лишь одно, последнее крупное симфоническое произведение — Метаморфозы для 23 солирующих струнных инструментов (1944—1945), первоначально озаглавленное “Скорбь по Мюнхену” — родному городу композитора, разрушенному бомбардировками.