Сергей Голубицкий - Великие аферы XX века. Том 2

Семья Френкелей пользовалась глубоким уважением в городке Толедо, штат Огайо: отец – Леон Френкель, местный лев адвокатуры, по словам сослуживцев, «человек предельно образованный, высоконравственный и честный». Мать, Тилли Френкель, лучшие годы своей молодости отдала беззаветной службе в муниципалитете, где снискала неподдельную славу стенографическим талантом.

После ухода на покой в начале 80-х годов Леон Френкель целиком посвятил себя хлопотам в местной синагоге Бнай Израэл и участию в олимпийских играх для пожилых людей. В возрасте 88 лет Леон благополучно скончался, не дожив до позора, который навлек на их род сынок Марти. Как сказал друг семьи Дэвид Тэйлор: «Леон не был в ответе за поведение сына. Он выполнил свой долг, дав детям отличное образование и привив им высокие моральные ценности». Непонятно только, как с такими «высокими моральными ценностями» в голове, мальчик Марти Френкель сумел превратиться в омерзительное чудовище?

В своем голубом детстве Марти Френкель был, как и полагается, вундеркиндом. Сюзан Окс в 60-е годы работала учительницей в начальной школе Фултона и навсегда запомнила субтильного чернявого мальчика в очках с толстыми линзами: «В классе было 33 ученика, чей коэффициент интеллектуальности варьировал от 50 (полный дебилизм – С.Г. ) до 165 (почти гениальность – С.Г. ). Марти был вторым сверху».

Помимо того, что маленький Марти обладал высоченным IQ, он еще был и тем, что в Америке называется nerd. Чаще всего nerd переводят как «не от мира сего», но гораздо ближе к нашим реалиям будет слово «гаденыш». Марти не общался со сверстниками, полагая себя несоизмеримо выше остальных, не участвовал в совместных играх, однако при этом он постоянно за всеми следил и регулярно закладывал старшим. С учетом существующей культурной традиции и общепринятых ценностей этим своим поведением маленький Френкель снискал однозначное одобрение и уважение преподавательского корпуса (Сюзан Окс: «У мальчика был свой маленький замкнутый мирок, как и полагается высокоодаренным детям»). Справедливости ради скажем, что сверстники испытывали к Френкелю чувства, более понятные нашим читателям, поэтому Марти периодически избивали, правда, тайком и осторожно: как-никак папа у Марти был первым юристом в городе.

Из побоев Марти усвоил на всю оставшуюся жизнь два урока: во-первых, мир враждебен и поэтому достоин только мести и презрения; во-вторых, чтобы победить, нужно приспосабливаться. Был еще и третий урок, однако его мотивация оказалась загнанной глубоко в подсознание: Марти Френкель интуитивно переживал собственную ничтожность и осознавал убогость творческого потенциала. И это свое ничтожество Марти преодолевал за счет насильственной социализации: он постоянно пытался втереться в доверие к людям, обволакивал их своей симпатией, говорил им только то, что они хотели слышать, убеждал в дружеских чувствах. Лишь только охмурение приносило успех и люди доверяли Френкелю свои деньги, сразу же включался центральный жизненный импульс и Марти мстил за свои детские унижения и переживания.

Гораздо сложнее было смириться с творческим убожеством. Эту тайну Марти скрывал даже от самого себя, и именно она доставляла ему невыносимую муку. Френкель понимал, что не способен породить ничего, кроме жалкого эпигонства, механистичной перелицовки чужих идей и откровенного плагиата. А с такими «талантами» можно было распрощаться с мечтой о том, чтобы стать famous and rich [12]– единственной ценностью, доступной пониманию не только провинциального мальчика из Толедо, но и всей американской цивилизации. Не удивительно, что всю свою жизнь Марти Френкель посвятил пропаганде собственной гениальности и того самого «невероятного дара предсказывать движение рынка», который, в конце концов, таки довел его до тюрьмы.

В 1972 году Марти Френкель досрочно закончил Уитмеровскую среднюю школу и, поработав два года на побегушках в торговле и общепите, поступил в Толедский университет. Однако не доучился: высшее образование требовало усидчивости и методичной целеустремленности – качеств, полностью отсутствующих в арсенале Френкеля, который хотел все сразу, здесь и сейчас. Как это часто бывает в жизни, вундеркинд раннего детства быстро сдулся и превратился в поверхностно образованного начетчика, правда, наделенного нешуточным талантом пускать пыль в глаза и производить впечатление если не гения, то уж по крайней мере выдающегося человека. В течение 10 лет Марти прозябал в буквальном смысле слова: работал на подхвате и более двух-трех месяцев нигде не задерживался. В конце концов, без всяких перспектив роста устроился на зарплату в риэлторское агентство.

В середине 80-х Марти показалось, что он, наконец, нащупал свое призвание – ему жутко захотелось стать биржевым трейдером. В 1985 году Френкель получил лицензию и устроился работать в местную брокерскую контору «Доминик & Доминик». К тридцати годам имидж нашего героя окончательно сформировался: это был хорошо знакомый тип «вечного мальчика», живущего с мамочкой и прислушивающегося к каждому ее совету. Соседи вспоминают, что даже на первые допросы Тилли Френкель возила сына на своей машине, плотно инструктируя, как нужно вести себя со следователем.

Один из толедских адвокатов, Джон Кример, успешно защищавший инвесторов, пострадавших от Френкеля на ранней стадии его финансового беспредела, так описывает нашего гения: «Френкель был типичным персонажем в толстых очках из фильмов Вуди Аллена, которой всем симпатичен, потому что кажется этаким незамысловатым нескладёной. Он подваливал к вам со всей своей обезоруживающей бестолковостью и трогательностью, так что вы сразу же проникались к нему доверием. Если дополнить картину его дьявольским умением делать заявления, никак не обоснованные реальностью, то получается неотразимая комбинация».

Фирмой «Доминик & Доминик» управлял Джон Шульте. Все шесть месяцев, что Френкель осчастливливал работодателя своим присутствием, Шульте не переставал удивляться: «В первый рабочий день Мартин позвонил в магазин и заказал для себя новый компьютер и монитор. Привезли оборудование, и он по-хозяйски расписался в накладной – казалось, Мартин полностью ощущал себя владельцем фирмы». Один из клиентов вспоминает, что «Френкель категорически отказывался носить костюм и галстук, мотивируя это тем, что уровень его познания рынка был столь глубок, что на него никоим образом не распространялись общепринятые стандарты».