Наталья О'Шей - Хелависа и группа «Мельница». Не только песни

Где духу набраться, чтоб страх победить,
Рвануться, прижаться, руками обвить?
Я все б позабыла с ним наедине,

Хотя б это было
Хотя б это было
Хотя б это было погибелью мне-е
Хотя б это было погибелью мне.

Meine Ruh ist hin,
mein Herz ist schwer;
Ich finde sie nimmer
Und nimmermehr.

Wo ich ihn nicht hab
Ist mir das Grab,
die ganze Welt
ist mir vergällt.

Mein armer Kopf
Ist mir verrückt,
mein armer Sinn
ist mir zerstückt.

Meine Ruh ist hin,
mein Herz ist schwer;
Ich finde sie nimmer
Und nimmermehr.

Nach ihm nur schau ich
Zum Fenster hinaus,
nach ihm nur geh ich
Aus dem Haus.

Sein hoher Gang,
sein edle Gestalt,
sein Mundes Lächeln.
Seiner Augen Gewalt,

und seiner Rede
Zauberfluss,
sein Händedruck
und ach sein Kuss!

Meine Ruh ist hin,
mein Herz ist schwer;
Ich finde sie nimmer
Und nimmermehr.

Mein Busen drängt
Sich nach ihm hin.
Ach dürft ich fassen
Und halten ihn,

und küssen ihn,
so wie ich wollt,
an seinen Küssen
vergehen sollt!

Из сумрака Севера вновь в колдовские леса
Вернулась твоя звезда, о Даэрон.
В вечерней тени зазвенят соловьёв голоса.
Умолкла твоя весна, о Даэрон.

Цветы и звёзды в венок вплетай,
Как сердце бьётся пламя свечи.
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Как под ноги сердце, ты песню бросаешь свою,
Последнюю песню, о Даэрон.
Легенды слагают о птицах, что лишь перед смертью поют,
Но смерть не излечит тебя, о Даэрон.

Полынью песню в венок вплетай,
Горчит на губах золотистый хмель.
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Вино золотое горчит, как вина.
Шуршат, как осенние листья, слова
И сломана флейта, но песня жива!
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Два озера боли на бледном лице.
А звезды, как камни в железном венце,
И память не смоет морская волна.
И в тёмных одеждах там скорбная тень,
Один лишь венка из цветов не надел…
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

И в светлой земле, что не ведает зла,
Истает ли тень, что на сердце легла,
Исчезнет ли боль, что как в сердце игла?
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

И жжёт предвиденье, как яд —
Тебе уйти на путь людей…
Но пусть ещё последний взгляд
Поёт безумный менестрель
Прощай, моя звезда-печаль,
Прощай, любовь моя, прощай!

Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Обернули жемчужины шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил: «Ты будешь моей или ничьею
Никогда, никогда…»

Ты был львом и оленем, ты из гордого племени,
Живущего там, у небесной черты,
Где ночи крылаты, а кони косматы,
И из мужчин — всех доблестней ты.

Из ладони просыпались пылью,
Потерялись в камнях
Все слова, что тебе говорили
Про меня, про меня…

Что у меня теплые плечи, и гордые речи,
И колючие свечи в темноте высоко.
Моя верность хранится там, где пляшут зарницы,
Как бы ты ни стремился — не достанешь рукой.

Я спущу на воду венок со свечою
Так легко, так легко,
Чтобы плыл по ручьям-полыньям за тобою
Далеко, далеко.

В полыньях среди туч чтоб светил он
Высоко, высоко
В том краю, куда я тебя отпустила
Далеко, далеко.

Где ночи крылаты, а кони косматы,
Где щиты, мечи и латы, словно песни, звенят,
Корабли под парусами, под павлиньими хвостами,
И ведьмы нежнее и краше меня.

У них тёплые плечи и дерзкие речи,
Посмотри, как тают свечи в темноте высоко.
Где кони крылаты, а ветры косматы —
Это всё далеко, далеко, далеко.

Сорвались с облака два ангела вниз,
Встретились на белом мосту.
Закружила их листва белая,
Да вдвоем замерзли к утру.
А перья-пальцы раскинув веером в грязь,
Глотая придорожную пыль
Поднялись с колен, да пошли в народ,
Спотыкаясь, через поле ковыль.
Травы пели им про Бога любовь,
Люди про горе войну,
И сказал один: «Возвращайся, брат,
Рассказать Отцу».
Два ангела да на одно лицо.
Два ангела да на одно лицо…
Полети, скажи про гордый их нрав,
Что цепями тянет к земле,
Ну а я пока останусь здесь,
Кабы чего не натворили себе.
Так и разошлись, каждый принял свое,
Махнули рукою вослед,
Так и живет теперь промеж нас зверей
Уж вторую тысячу лет.
Так и мы сидим, закрыв от огня
Собственной ладонью лицо,
Сидят у церкви жених с невестою,
Небо молчит, ржавеет кольцо.
Два ангела да на одно лицо.
Два ангела да на одно лицо…

По лазоревой степи
Ходит месяц молодой,
С белой гривой до копыт,
С позолоченной уздой.
Монистовый звон
Монгольских стремян —
Ветрами рожден
И ливнями прян.
Из кувшина через край
Льется в небо молоко;
Спи, мой милый, засыпай,
Завтра ехать далеко.
Рассвета искал —
Ушел невредим,
Меня целовал
Не ты ли один?
Как у двери Тамерла —
новой выросла трава;
Я ли не твоя стрела,
Я ль тебе не тетива?
Ты — сердце огня,
Ты — песня знамен,
Покинешь меня,
Степями пленен.
Кибитками лун —
В дорожный туман,
Небесный табун,
Тяжелый колчан;
Чужая стрела,
Луна — пополам,
Полынь да зола —
Тебе, Тамерлан.
Тревожить ковыль — тебе —
В других берегах,
И золотом стыть — тебе —
В высокий курган.
А мне — вышивать
Оливковый лен,
Слезами ронять
Монистовый звон;
Обручью костра
Навеки верна —
Тебе не сестра,
Тебе не жена.

В моём доме не видно стены,
В моём небе не видно луны,
Я слеп, но я вижу тебя,
Я глух, но я слышу тебя.
Я не сплю, но я вижу сны,
Здесь нет моей вины.
Я нем, но ты слышишь меня,
И этим мы сильны.

И снова приходит ночь,
Я пьян, но я слышу дождь,
Дождь для нас.
Квартира пуста, но мы здесь,
Здесь мало что есть, но мы есть.
Дождь для нас…

Ты видишь мою звезду,
Ты веришь, что я пойду.
Я слеп, я не вижу звёзд,
Я пьян, но я помню свой пост!
Ты смотришь на Млечный Путь,
Я ночь, а ты утра суть,
Я сон, я невидим тебе,
Я слеп, но я вижу свет.