Эндре Гёмёри - Сверхбогачи

Что же касается государственной тайны, то французский историк Жерар де Вийер, поддерживавший хорошие отношения с шахским двором, так характеризовал обстановку: «Абсолютное требование держать все в тайне не позволяет получить даже приблизительные данные относительно шахского имущества. Все, что связано с имуществом государя и остальных членов клана Пехлеви, хранится в глубочайшей тайне, то есть является совершенно секретным. Своими финансовыми делами государь руководит единолично или через единственное доверенное лицо — заместителя министра двора. Часть шахского имущества составляют огромные земельные владения, которые не были поделены между крестьянами во время земельной реформы. Судя по всему, шахским имуществом в целом управляет швейцарский банк «Юнион де бэик Сюиз». Доходы шаха складываются из самых различных источников — от вкладов за рубежом до нефтяных танкеров и дворцов. Иногда наружу просачиваются и более подробные сведения, а точнее говоря, сплетни о размерах богатств шаха. На основании этих слухов можно лишь сказать, что речь идет о многих миллиардах долларов, находящихся в личном владении шаха, даже если оставить без внимания семейные предприятия, замаскированные под государственные фирмы».

Боясь нарушить тайну, люди в Тегеране только шепотом делились сведениями о богатствах шаха друг с другом. Говорили, например, что гостиница «Хилтон» в Тегеране является, собственно говоря, собственностью шаха и что одна из сестер шаха за 5 млн. долл. построила себе дворец из розового мрамора. Другая его сестра, принцесса Ашраф, имеет даже три дворца в Иране, виллу на французской Ривьере, две роскошные квартиры в Париже и одну в Нью-Йорке. Кроме того, она — главный акционер иранской лотереи и каждую неделю загребает себе миллионы из прибылей этого предприятия.

Де Вийер на основе таких отрывочных сведений и слухов однажды заявил: «Жизненный стиль семейства Пехлеви поверг бы в финансовую катастрофу и разорил бы самого Рокфеллера...»

Все это, однако, мы, пользуясь американским выражением, назвали бы только «мелкими орешками». Драгоценности короны — большей частью наследие от дальних предков иранских шахов, и хотя они принадлежат «главе шахского семейства», в час бегства шаха они так и остались лежать в стальных сейфах государственного банка. Внешние признаки роскоши — это только косвенная, пусть и говорящая о многом, информация о размерах имущества Пехлеви. Но зато история возникновения этого богатства и техника управления им общеизвестны. И это на данный момент единственный способ, с помощью которого, пусть не в цифрах, можно определить размеры «великого грабежа».

Историю стяжательства этого богатства можно начать с истории одной лжи (или, вернее, с разоблачения этой лжи). Сам шах и его окружение с помощью западных крупных газет, рыдающих над их судьбой, изобразили крушение монархии в Иране таким образом, будто была свергнута старинная королевская династия.

На самом деле ничего подобного не было. Отец шаха был простым, не знавшим грамоты погонщиком ослов. В конце прошлого века он приплелся в Тегеран из бедного селения и бродил по нищим окраинам города в поисках хоть какой-то работы и куска хлеба.

Сейчас точно не установить, когда именно погонщик ослов пришел в Тегеран, как никто не может сказать, когда он родился. В своих поздних биографиях шах поведал иранскому народу и всему свету легенду о том, что его семья происходит от древнего персидского рода, который всегда поставлял важных чиновников для двора. Но эту легенду никто не принимает всерьез. Известно только, что старого погонщика ослов звали Реза, и родом он был из маленькой деревушки Шавад Коух. Было ему всего 40 дней, когда умер отец. (В легенде не говорится, от чего.) Осиротевшая семья во главе с матерью отправилась пешком в надежде найти работу в Тегеране. Сын, которого она отдала в погонщики ослов, был известен под именем Реза Шавад Коух, что в переводе означало, собственно, Реза из деревни Шавад Коух.

Реза выбился из окружавшей его нищеты благодаря одному личному качеству: он был необычайно высок и необычайно силен. В 14 лет рост его достигал 190 см. Можно смело сказать: если бы он не вырос таким длинным, династии Пехлеви не было бы, потому что в 14 лет его уже приняли не столько в славную, сколько в пресловутую бригаду персидских казаков. Вербовавший в казаки офицер взял его в персидское войско исключительно за высокий рост и необыкновенную физическую силу. А для погонщика ослов попасть в число персидских казаков означало большую и блестящую карьеру. Так оно и оказалось на деле: во главе казачьих отрядов он затем проскачет весь путь до самого шахского трона.

Последние годы прошлого столетия. В Персии в то время правили шахи из династии Каджаров. Это были слабые, безвольные и лишенные власти правители, являвшиеся игрушкой в руках политиков великих держав. Иран, соответственно, делился на две «зоны влияния». Со стороны Индии и с юга распространяли свою власть англичане, а в северной части укрепляли собственное влияние русские цари, стремясь создать буфер на пути британского империализма. В результате этих маневров и явилась на свет бригада персидских казаков под командой царских русских офицеров. Бригада стояла в окрестностях Тегерана и считалась элитным войском в этой нищей стране, и уж, конечно, не в последнюю очередь она обеспечивала влияние царей и на регион, и на шахов из династии Каджаров.

Реза Шавад Коух, который к 17 годам вырос уже до 2 м , носил густые черные усы и быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Его физическая сила, смелость и не в последнюю очередь жестокость сделали его очень подходящим для участия в карательных экспедициях по усмирению бунтовавших против шахской власти племен. В 20 лет он был произведен в офицеры, и начиная с этого времени он уже назывался Реза Ханом. (Хан на персидском языке означает «предводитель», «вождь»). Межплеменные войны, служившие средством борьбы за политическую власть между русским царем, англичанами, а затем после начала первой мировой войны — турками и немцами, сопровождали жизненный путь молодого офицера.

В 1910 году он был произведен в чин капитана персидских казачьих войск, а когда в 1917 году за спиной бригады персидских казаков рухнула царская монархия, перед Реза Ханом открылись новые пути. Белые офицеры казачьей бригады постепенно утрачивали свое влияние в Иране и, переходя на службу к англичанам, присоединялись к белогвардейским отрядам, пытавшимся бороться против молодой Советской власти на ее южных границах. Из всей персидской казачьей бригады осталось 2,5 тыс. сабель. Однако они дислоцировались в стратегически очень важном пункте в 150 км от Тегерана — в Казвине. Этот город контролировал пути, ведущие как в Турцию, так и в сторону Каспийского моря, а также на юг, в сторону еще не очень хорошо исследованных нефтяных залежей. После того как поредели ряды царских офицеров и во всей бригаде остался единственный белый генерал, возглавлявший казачьи войска, пост командира казачьей бригады одновременно означал пост главнокомандующего тогдашней персидской армией. А начиная с 1919 года его заместителем стал получивший к тому времени чин полковника Реза Хан.