Николай Непомнящий - 500 великих катастроф

1882 г.

Название катастрофы почтового поезда происходит от близлежащей деревни Кукуевки, в Чернском районе Тульской области. Она произошла в ночь с 29 на 30 июня 1882 г. на 316 км (7-й пикет) перегона Чернь – Мценск, недалеко от станции Бастыево Московско-Курской железной дороги.

Сильный ливень привел к тому, что водопропускная труба под насыпью, не справлявшаяся с притоком воды, была вырвана напором. В результате насыпь была размыта, и семь вагонов следовавшего по путям почтового поезда провалились в образовавшуюся пустоту. Машинист проходившего получасом ранее поезда заметил, что с насыпью происходит что-то неладное, и доложил об этом по прибытии на станцию Чернь, но предупреждение оказалось бесполезным: телеграф из-за ненастья не работал. В результате крушения погибло 42 человека, 35 было ранено.

В числе погибших оказался племянник писателя И.С. Тургенева. От этой вести брата писателя, Н.С. Тургенева, разбил паралич. Спустя несколько дней после трагедии И.С. Тургенев писал Ж.А. Полонской: «Мне постоянно мерещатся эти несчастные, задохнувшиеся в тине, и хотя отрытие их теперь, конечно, ничему не поможет – но я весь горю негодованием при мысли, что в течение нескольких дней ничего не было сделано!»

Памятная табличка о жертвах Кукуевской катастрофы

Ликвидация последствий крушения была затруднена тем, что поток воды не прекращался, засасывая в трясину обломки вагонов, трупы людей. Раскопка места катастрофы завершилась только 15 июля.

На месте катастрофы оказался известный журналист и писатель В.А. Гиляровский. Позднее в своих воспоминаниях он писал:

«Вспоминаю момент приезда: […] Огромный глубокий овраг пересекает узкая, сажень до двадцати вышины, насыпь полотна дороги, прорванная на большом пространстве, заваленная обломками вагонов. На том и другом краю образовавшейся пропасти полувисят готовые рухнуть разбитые вагоны. На дне насыпи была узкая, аршина в полтора диаметром, чугунная труба – причина катастрофы. […] Два колена трубы, пудов по двести каждая, виднелись на дне долины в полуверсте от насыпи, такова была сила потока…»

В течение двух недель Гиляровский, бывший все это время в районе крушения, вопреки попыткам чиновников «замолчать» катастрофу, информировал о ходе спасательной операции читателей своей газеты «Московский листок». После этих 14 дней непрерывной работы на месте аварии Гиляровский, по собственному признанию, полгода страдал расстройством обоняния и не мог есть мясо.

Следствием катастрофы стала оживленная полемика в прессе: предметом критических публикаций были порядки, царившие в ведомстве путей сообщения, личные грехи отдельных железнодорожных чиновников. Кукуевская катастрофа была не первой на сети российских железных дорог, но она в силу широкого освещения в прессе и значительного числа жертв глубоко потрясла общество и стала в определенной степени одним из знаковых явлений, грозным символом технического прогресса, неуклонно наступавшего на быстро развивавшуюся капиталистическую Россию. Позднее выражение «кукуевская катастрофа» как нарицательное обозначение аварии, серьезной неудачи фигурировало в произведениях А.П. Чехова («Счастливчик»), М.Е. Салтыкова-Щедрина («Современная идиллия»). Ряд подлинных событий вокруг расследования Кукуевской трагедии лег в основу рассказа («огромнейшего романа в сжатом виде») А.П. Чехова «Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь».

В 2003 г. на станции Скуратово в память о жертвах катастрофы силами Тульского отделения Московской железной дороги была построена часовня.

( По материалам Википедии)

1888 г.

Речь идет о катастрофе, случившейся с поездом императора Александра III 17 (29) октября на Курско-Харьково-Азовской (ныне Южной) железной дороге, в результате которой ни император, ни его семья не пострадали, выйдя из-под страшных обломков невредимыми. Спасение императорской семьи в церковной печати интерпретировалось как чудесное; на месте катастрофы был воздвигнут православный храм.

Авария императорского поезда произошла в 14:14, на 295-м км линии Курск – Харьков – Азов, южнее Харькова. Царская семья ехала из Крыма в Санкт-Петербург. Техническое состояние вагонов было отличным, они проработали 10 лет без аварий. В нарушение железнодорожных правил того периода, ограничивающих число осей в пассажирском поезде до 42, в императорском, состоявшем из 15 вагонов, было 64 оси. Вес поезда был в рамках, установленных для грузового, но скорость движения соответствовала экспрессу. Поезд вели два паровоза, и скорость составила около 68 км/ч. При таких условиях произошел сход 10 вагонов. Причем путь в месте крушения проходил по высокой насыпи. По рассказам очевидцев, сильный толчок сбросил с места всех ехавших в поезде. После первого толчка последовал страшный треск, затем произошел второй толчок, еще сильнее первого, а после третьего, тихого, толчка поезд остановился.

Ужасная картина разрушения, оглашаемая воплями и стоном изувеченных, представилась глазам уцелевших от крушения. Все бросились разыскивать императорское семейство и вскоре увидели царя и его семью живыми и невредимыми. Вагон с императорской столовой, в которой находились Александр III и его жена Мария Федоровна, с детьми и свитой, потерпел полное крушение.

Отдельные вагоны императорского поезда

Вагон был сброшен на левую сторону насыпи и представлял ужасный вид: без колес, со сплюснутыми и разрушенными стенами, вагон полулежал на насыпи; крыша его лежала частью на нижней раме. Первым толчком повалило всех на пол, а когда после страшного треска и разрушения пол провалился и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под прикрытием крыши. Утверждают, что Александр III, обладавший недюжинной силой, держал на плечах крышу вагона, пока семья и другие пострадавшие выбирались из-под обломков.

Обсыпанные землей и обломками, из-под крыши вагона вышли император, императрица, наследник цесаревич Николай Александрович – будущий последний российский император Николай II, великий князь Георгий Александрович, великая княжна Ксения Александровна, а вместе с ними и лица свиты, приглашенные к завтраку. Большинство находившихся в этом вагоне отделалось легкими ушибами, ссадинами и царапинами, за исключением флигель-адъютанта Шереметева, которому раздробило палец руки.