Николай Непомнящий - 500 великих катастроф

К 1950 г. китайские коммунисты твердо стояли у власти, присоединившись к Северной Корее в вопросе выдворения сил ООН под командованием генерала Дугласа Мак-Артура от маньчжурской границы до 38-й параллели. Вот в нескольких чертах эта история. А внутри ее – человеческие судьбы.

В начале ноября 1950 г. несколько тысяч китайцев-мусульман отправились через высокогорные перевалы в Индию, захватив с собой запасы еды и то, что сумели спасти из своих пожитков. Они не были закаленными путешественниками. Среди них было несколько высокопоставленных лиц: сановник Иса Юсуф, генеральный секретарь бывшего правительства националистов в районе Синьцзянь, и полковник Э. Сабри, бывший командующий гарнизоном националистической армии в столице Синьцзяня Урумчи, которые невольно способствовали трагедии. Когда они с 50 фургонами и беженцами подошли в середине ноября к китайско-индийской границе, пограничники задержали их на несколько недель, заставив сдать оружие, «лишнюю» одежду и ценности.

Юсуф и заместитель губернатора провинции Мохаммед Амин были брошены в тюрьму. Юсуфа на ночь подвесили за запястья рук к балке в приспособленном под тюрьму помещении. Остальным беженцам пришлось оставаться на месте и ждать решения участи лидеров. За это время они съели половину запасов продовольствия.

Наконец, в начале декабря беженцы двинулись к гималайским перевалам. Это было слишком позднее время для безопасного перехода через перевалы, расположенные на высоте 5,5 км. Когда беженцы стали подниматься по покрытым льдом тропинкам и вошли в зону действия буранов, к ним присоединились Юсуф и Амин, подкупившие стражу и бежавшие из тюрьмы.

Беженцы двинулись в дорогу на лошадях. Но как только они поднялись на высоту, где глубина снега достигала 2 м, лошади стали погибать. Разреженный воздух вызывал носовое кровотечение и у людей, и у лошадей. Головные боли стали постоянными и изнуряющими.

Пейзаж в окрестностях Леха

Количество лошадей уменьшилось, людям приходилось ждать очереди, чтобы проехать верхом. Некоторые при этом замерзли.

На ночь пытались расположить фургоны лагерем на голом льду, но ничего не получалось, так как у многих не было палаток, каких-либо укрытий, и люди оказались предоставленными стихии гор. Особенно трудно было матерям с грудными детьми, иногда дети во время кормления обмораживали кисти рук.

По мере того как группа беженцев все дальше и дальше брела по предательскому снегу и льду, пытаясь обогнать уменьшение запасов продовольствия, более выносливым приходилось оставлять позади ослабевших родственников, даже детей. Оставшиеся нередко умирали близ тропы.

Один из беженцев на время оставил жену на снегу, чтоб перенести вперед троих маленьких детей. Спустя полчаса ему удалось достать лошадь и вернуться за женой, но застал ее уже окоченевшей. А к тому времени, когда вернулся к детям, они обморозились.

Наконец, оставшиеся в живых беженцы к концу декабря добрались до местечка Лех – столицы провинции Ладакх в штате Кашмир, расположенного на высоте 3657 м, преодолев примерно 1100 км пути. Около 200 человек остались в Лехе, а остальные двинулись дальше – к городу Сринагар. Глубокий снег осложнял положение тех, кто страдал от обморожения рук или ног. Генеральный секретарь Юсуф благополучно провел семью из пяти человек через перевалы, но, быть может, лишь для того, чтобы увидеть, как его семилетняя дочь умрет в Сринагаре от столбняка, вызванного обморожением ног, а через несколько дней восьмилетнему сыну ампутируют обмороженную ступню ноги.

В общей сложности погибла примерно четверть людей, отправившихся через Гималаи. А те, кто выжил, навсегда сохранили глубокие следы страданий.

1953 г.

Когда утром 5 марта у себя на даче в Кунцеве умер вождь советского народа и мирового пролетариата Иосиф Сталин, вся страна застыла в ожидании. Что теперь будет? Кто заменит гения? Это с одной стороны. А с другой – предстояло готовить такие похороны, какие не устраивались еще ни одному политическому деятелю в мире.

На четыре дня в Советском Союзе был объявлен всенародный государственный траур. По сути, все ведомства, министерства, управления, заводы, фабрики в эти дни практически перестали работать. Все ждали главного дня – похорон, назначенных на 9 марта. Три дня подряд живая многокилометровая человеческая река, извиваясь по улицам Москвы, текла к Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка) и по ней к Колонному залу Дома Союзов. Там на возвышении, весь в цветах был установлен гроб с телом покойного. Среди желавших проститься с вождем было много приезжих, но первыми через специальный вход пропускали, естественно, иностранные делегации. Простые москвичи и прибывшие на прощание жители других городов Союза – все становились в огромную очередь. Из 7 млн жителей советской столицы, как минимум 2 млн человек желали воочию посмотреть на усопшего вождя.

На исторические похороны из Грузии приехали специальные плакальщицы. Говорили, что их было несколько тысяч – женщин, одетых во все черное. В погребальный день они должны были идти за траурной процессией и плакать навзрыд, как можно громче. Плач их должен был транслироваться по радио. По нему уже четыре дня передавали только трагические музыкальные произведения. Настроение у советских людей в эти дни было подавленным. У многих отмечались сердечные приступы, недомогания, истощения нервной системы. Рост смертности среди населения заметно увеличился, хотя его никто толком не фиксировал.

Все стремились попасть в Колонный зал Дома Союзов, чтобы хоть одним глазком посмотреть на человека, который уже при жизни стал небожителем. И если на Пушкинской улице и в близлежащих переулках еще удавалось поддерживать порядок, то в более отдаленных местах из-за многотысячного скопления людей образовывались давки. И вырваться на свободу из такого удушливого столпотворения было просто невозможно: всюду стояли войска и грузовики.

Оцепление не давало толпе разойтись. И только с одной стороны улицы были свободны, именно оттуда, откуда напирала толпа. Все хотели обязательно влиться в живую человеческую реку и попасть на Пушкинскую улицу. Никто не знал, как подойти. Вот и тыкались люди по разным улицам и выходили на военных.

Информации никакой не поступало, а слухи множились. Согласно им на Пушкинскую улицу можно было пройти со стороны Трубной площади. Вот туда и направился основной людской поток. Но не всем удалось добраться до нее. Многие умерли далеко на подступах.