Олег Рисс - Семь раз проверь... Опыт путеводителя по опечаткам и ошибкам в тексте

Существенное значение для нас имеет то, что высший судебный орган страны в своем постановлении нашел необходимым акцентировать внимание и на вопросах точности печатного текста. По квалификации указанного постановления, недобросовестность автора имеет место в тех случаях, когда он неправомерно использовал чужие произведения, представил свое ранее опубликованное произведение под видом нового, исказил факты в документальном произведении, включил в рукопись непроверенные данные, если он должен был их проверить (!), исказил оригинал при переводе и т.д.

Во всех случаях недобросовестность автора, дающая основание для расторжения договора, должна быть доказана по суду. Однако юрист В. Г. Камышев, рассматривая в своей книге «Издательский договор на литературные произведения» [ 51, с. 128-134] разнообразные авторские казусы, не приводит ни одного факта, когда бы подпункт «в» пункта 6 применялся в судебной практике. Неясность в этом актуальном для издательского дела вопросе (ее не отрицает и В. Г. Камышев) безусловно мешает повысить юридическую ответственность автора за недоброкачественное выполнение работы, включая требования, связанные с подготовкой рукописи к печати.

Расплывчатая оговорка «если» как бы избавляет автора от обязанности проверять все фактические данные, входящие в его произведение. Вот где заманчивая лазейка для небрежности! Полезно сопоставить это положение с выдержкой из типового предисловия к «Трудам Лондонского королевского общества» (знаменитым «Transactions»), где четко говорится, что материал публикуют, если находят в нем важность и необычность предмета или удачный способ трактовки вопроса, однако достоверность фактов или правильность рассуждений целиком остаются на ответственности автора.

Профессор Б. П. Вейнберг, приводивший эту выдержку в своей известной книге о методике научной работы [ 22, с. 58], придерживался той точки зрения, что в любом научном или литературном произведении главным блюстителем точности должен быть сам автор. Академик Д. С. Лихачев идет дальше, указывая, что нужен особый тип научного работника, высокоэрудированного, обладающего «инстинктом точности».

Ознакомившись с объемистым справочником «Words into type» [104], который доступен и советским читателям (он имеется в крупнейших библиотеках Москвы и Ленинграда), мы узнали, в какие жесткие рамки в смысле соблюдения точности поставлены авторы книг, издаваемых в США. В этой «необходимой книге» (из рекомендации на титульном листе) настойчиво подчеркивается ответственность авторов не столько за доброкачественность сочинения в целом, сколько за такие мелочи, на которые мы подчас и не обращаем внимания. Так, в разделе о порядке оформления цитат и библиографических ссылок составители справочника досконально растолковывают правила своеобразного «авторского этикета».

Едва ли это нелицеприятная забота о том, чтобы неопытный автор не «оступился». Скорее, это дань жестким требованиям действующего в США законодательства. Ведь чуть заметная неточность, как-то буквенная ошибка в заглавии цитируемой книги или статьи, фамилии ее автора или названии издательской фирмы, выпустившей данное произведение, неверная интерпретация фактов, взятых из чужого труда, — все это повод для немедленного возбуждения судебного дела с предъявлением «потерпевшей стороной» солидного денежного иска к «обидчику».

Поэтому пусть никого не удивляет, что за океаном в ряде случаев предпочитают лучше потратиться на обеспечение безукоризненной точности издания (конечно, применительно к тамошним требованиям), чем рисковать уплатой крупного «штрафа» по решению суда.

В свете изложенного вряд ли покажется анекдотом любопытное сообщение, которым автор изданной в ГДР книги «Практика корректуры» начинает первую главу:

«На протяжении тридцати лет распространенный американский ежемесячник „Американский Меркурий“ печатал объявление о том, что требуется достигший совершенства („perfektem“) корректор на жалованье один миллион долларов в год. На заманчивое предложение за все время откликнулся лишь один человек, да и тот заявил, что ему потребуются годы, чтобы достигнуть совершенства в корректуре» [ 58, с. 11].

Кто не догадается, что это один из эффектных рекламных трюков, на которые падки американские издатели, но характерно, что рекламируется такой «товар», как корректура!

В конце двадцатых годов с организацией издательского дела в Америке знакомился советский специалист М.Л. Михайлов. Свои впечатления он описал в книге «По издательствам САСШ». Ныне это библиографическая редкость, а содержание ее во многом устарело. Тем не менее отдельные наблюдения Михайлова и для нас не потеряли интереса. В частности, автор подробно рассказывает о государственной типографии в Вашингтоне, которая в период его командировки за океан являлась крупнейшей в мире. Советского издательского работника изумило, что в наборном цехе этой типографии служит целая армия корректоров — 268 человек, наблюдающих за точностью набора, поступающего со 148 линотипов и 100 монотипов, а также от 297 наборщиков-ручников [ 75, с. 64].

Со стороны это могло показаться напрасным излишеством. Но разве так обстоит дело только за океаном?

В конце пятидесятых годов А.И. Назаров (ныне покойный) , директор издательства Академии наук СССР (предшественника «Науки»), посетивший Францию во главе группы советских издателей и полиграфистов, рассказывал нам, что, знакомясь с типографией известного издательства «Ашетт», они поразились большой численности контрольного аппарата. Зачем, дескать, держать столько корректоров, сводчиков и контрольных мастеров, когда они не загружены весь рабочий день и часами сидят без дела? Руководители типографии согласились, что день этих работников не уплотнен, но объяснили, что зато они всегда готовы преградить путь браку и опечаткам. Вез этой «армии точности» нельзя было бы высоко держать издательскую марку. Девиз «Семь раз проверь» превращен здесь в незыблемый закон производства.

Никто, понятно, не стал бы бесцельно расточать силы и средства, если бы это не оправдывалось интересами производства, издательским престижем и более того — научными рекомендациями. Мы имеем в виду, в частности, ряд экспериментальных работ (как советских, так и иностранных ученых), способствующих повышению надежности и точности работы человека. Советские специалисты по инженерной психологии разделяют выводы американского психолога А. Чапаниса, предложившего пользоваться методом дублирования для повышения надежности работы оператора.

Метод заключается в том, что каждая конкретная работа выполняется двумя операторами, действующими независимо друг от друга. Контрольное устройство сравнивает результаты их действий и пропускает только идентичные (совпадающие) ответы на сигналы. Подсчитано, что метод дублирования позволяет уменьшить число ошибок в умственных действиях с одной-двух на сотню действий до тридцати одной — на миллион [ 72, с. 8-9].