Евгений Лотош. 4-05. Finale spiritoso

- Прости, Фучи, - негромко сказал брат. - Я дурак. Вел себя как клинический идиот. Сначала иск, потом просто боялся тебя увидеть... Я люблю тебя, сестричка. Прости, ладно?

Помедлив, Фуоко высвободила руки и обхватила его, крепко прижавшись. Внутри зародилось и начало распространяться по телу тепло - не возбуждение энергоплазмы, кончающееся молниями и волнами огня, а обычное человеческое чувство.

- Я тоже тебя люблю, Сима, - глухо сказала она сквозь пиджак. - А что ты дурак, я и так знаю. Ладно уж, прощаю.

Ладонь погладила ее по волосам, вызвав странное чувство - словно она снова маленькой девочкой сидела на коленях отца и, сонно моргая, слушала его непонятный, но страшно интересный рассказ про пиратов и сокровища. Массим отстранился, и, глядя ему в лицо, освещенное бликами сочащегося снаружи заката, Фуоко вдруг заметила, что он и в самом деле очень напоминает отца. Тот же прищуренный твердый взгляд, те же суровые складочки в углах губ - и та же самая необидная усмешка, готовая проявиться на губах при первом подходящем моменте.

- Знаешь, Сима, а ты похож на папу, - сказала она.

- А ты - нет... блондинка ты наша, - Массим снова погладил ее по голове, потом опустил руку и осторожно взял саламандровую брошку, висящую на цепочке. - Значит, носишь?

- Ага. Я и в виртуальности с ней ходила. Этаи ее как компас оформили...

Она осеклась. Вероятно, вспоминать про Чужих прямо сейчас не стоило. Кто знает, какие еще тараканы проснутся у Симы при их упоминании!

- Знать ничего не желаю про твоих этаи... а впрочем, потом расскажешь. - Массим мягко высвободился из ее рук и шагнул к Кирису. Тот стоял нахмурившись, но, вопреки своему обыкновению, даже и не подумал ссутулиться и глянуть исподлобья. А ведь он тоже уже не уличный мальчишка, вдруг поняла Фуоко. Еще недавно, всего год назад, он был отъявленным хулиганом и грозой школы, но все равно мальчишкой, несмотря даже на свои габариты, которым позавидовали бы многие взрослые. Именно так он выглядел в свой первый памятный визит в фамильный особняк Деллавита, именно так наверняка воспринимали его отец, мать, Массим. Но он тоже вырос - пусть не телом, заторможенным в развитии этаи, но внутренне. Вполне уверенный в себе юноша с пробивающимся пушком первых усов на губах - и со взглядом человека, привыкшего чувствовать себя равным среди равных...

Массим вытащил из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и авторучку. Удерживая книжку на весу, он быстро набросал несколько цифр, поставил подпись, вырвал чек и протянул Кирису.

- Двести миллионов леер. За то, что больше никогда не подойдешь к Фучи. Плюс пять миллионов, что положены тебе по завещанию. Предъявишь в любом банке, дальше твое дело. Бери и уматывай. Прямо сейчас.

Фуоко тихо втянула воздух сквозь зубы. Лойза присвистнула, а мать порывисто встала из своего кресла.

- О-ля-ля! - хихикнула Майя. Она уже успела неслышно и незаметно пробраться обратно в комнату и сейчас сидела на подлокотнике одного из кресел. - Кир, классное предложение. Соглашайся!

Кирис медленно протянул руку и взял чек. По его руке пробежала волна потрескивающих искорок, и бумага сначала задымилась, потом ярко вспыхнула. Подождав, пока она сгорит почти полностью, Кирис бросил оставшийся уголок на пол и затоптал его подошвой сандалии. Потом он заговорил.

Нет, разумеется, уличная крыса, выросшая в трущобах среди шпаны, шулеров, заводских чернорабочих и докеров, хулиган, отжимавший кошельки у добропорядочных граждан и просто житель городского дна, он частенько употреблял разные энергичные словечки. Но сейчас в его речи слова "ходер", "мерда", "карраха", "каццо" и то ли позаимствованное на Могерате недавно, то ли запомненное еще в детстве "люай но тиксё" казались детской забавой на фоне остального. Собственно, Фуоко понимала меньше половины сказанного, а значение оставшейся половины понимала весьма смутно. Но она догадывалась, что слова относятся к самой черной, самой грубой и непечатной брани, которую можно себе представить. От него потоком текла плохо сдерживаемая ярость. Девушка жадно вслушивалась, стараясь запомнить побольше (конечно, неприлично, но кто знает, вдруг у него такой приступ креативности больше не повторится?), а Лойза и мать синхронно заткнули пальцами уши. На лице Джиона появилось отстраненно-ностальгическое выражение, а Майя ухмылялась до ушей. Масссим выглядел совершенно бесстрастным.

- ...и захерачь их себе в жопу двести миллионов раз, понял, хода марикон?

Тут у Кириса наконец закончились фантазия и словарный запас. Он запыхался, его грудь тяжело вздымалась.

Майя с энтузиазмом зааплодировала. Лойза с матерью открыли уши, с неодобрением глядя на обоих. Фуоко напряглась, ожидая реакции Массима. Как бы в драку не полез! Кир же его одной левой завалит...

Уголки губ брата медленно поползли в стороны, и он криво улыбнулся.

- Салага! - в его голосе слышалось лишь ироничное презрение. - Папа и позаковыристее завернуть мог. Ну, а вообще и дурак же ты, Кирис Сэйторий. Ты сам-то не понимаешь, что школьная любовь быстренько кончается? Все равно ведь вы с Фучи разбежитесь через год-другой. Ну, разбежались бы сейчас, зато у тебя две сотни грандов осталось бы. Гарем бы себе завел, свою семью основал бы. Не хочешь передумать?

- Ты чё, не понял с первого раза? - враждебно осведомился Кирис. - Могу с начала все повторить.

И тут Массим захохотал.

Фуоко и не подозревала, что брат, всегда холодно-спокойный, сдержанный и неэмоциональный с людьми на грани прямого хамства, умеет так смеяться. Нет, не просто смеяться - ржать во всю глотку. Он гоготал, сгибаясь пополам и хлопая себя по коленям, брызгал слюной, захлебывался, набирал воздух в грудь и снова начинал смеяться. Кирис смотрел на него, разинув рот от изумления, которое просто хлестало от него по прямому каналу.

- Стадия компенсации, - со знанием дела сообщила Лойза. - Он так от напряжения отходит. Может, ему водички дать? Майя, как считаешь?

- Можно Кира попросить врезать в солнечное сплетение, - предложила паладарша. - Должно помочь. Хотя такое нарушит трогательную сцену примирения родственников.

- Фучи, - выдавил Массим, сквозь выступившие слезы и ослабевающие пароксизмы смеха, - ты бы объяснила своему герою-любовнику на досуге, что нельзя поддаваться на провокации так легко. Ох... ну честное слово, попался же мне зятек с незамутненным деревенским сознанием! Кирис Сэйторий, ну ты даешь...

Он нащупал спинку свободного кресла и рухнул в него, вытянув ноги и все еще подрагивая от смеха.

- Раз провокация не удалась, остается лишь сдаться, - сказал он уже почти нормальным голосом. - Разбежитесь или нет, мы еще посмотрим, но до тех пор добро пожаловать в семью, Кир. Придется воспитывать из тебя человека.