В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том II

Если же допустить взгляд, вами проводимый, что это собственное сбережение пенсионера, то никакая касса подобной практики не выдержит.

Шестидесятилетние старцы, выходя в отставку и имея, как быть должно по законам природы, взрослых детей к этому времени, пользуются пенсией, ну, много в среднем, если пять или хотя бы и 10 лет. Ну, а если 58 лет от роду они женятся или, тем более, вступают в связь с молодой девушкой и перед смертью получают детей в возрасте младенческом, затем умирают, то их пенсия должна была бы выдаваться еще лет пятнадцать - двадцать до совершеннолетия сыновей или выхода замуж дочерей, а в половинном размере еще того долее, лет даже сорок, если его сожительнице придется дожить до почтенных лет шестидесяти или тем более 70-летней старухи. Таких страхований не выдержит никакое ни частное, ни тем более казенное страховое учреждение. Между тем ваши великодушные идеи, несомненно, ведут к учреждению у одного пенсионера многих семей. Одна на Литейной, другая на Лиговке, а третья может быть и на Петербургской стороне. Как делить титулы, имущество родовое и эмеритуру* в этих случаях?

______________________

* Конечно, государству не для чего кормить детей более, чем от первой жены. Хотя г. А-т не замечает: 1) что оно кормит и воспитывает теперь всю почти сумму незаконнорожденных, только не из того кармана (Воспитательные дома), и 2) что сейчас старые-престарые чиновники-вдовцы женятся и оставляют потом пенсию молодым вдовам. То, чего боится г. А-т от моего проекта, уже привел как факт Пушкин в "Евг. Онег." (Татьяна). В. Р-в.

______________________

Еще раз повторю, хорошим людям - не надо законов, они сами всегда знают, что им надо делать и как расплатиться за свои грехи. К примеру директора вы прибавили пример вашего симпатичного старичка, да и я мог бы таких примеров набрать достаточно среди случаев мне лично известных, но все они доказывают только, что у хорошего человека всегда и все хорошо, какие бы льготы на большую или меньшую безнаказанную мерзость ни предоставлял им закон.

Тут, следовательно, по существу, и хлопотать нечего.

Но вот как быть в случае московского инцидента, когда г-жа Г. облила доктора Д. кислотой и доктор Б. облил г-жу Г. тоже купоросом? Очевидно, у них были счеты тоже эмеритальные. Вот вы и поезжайте в Москву и попробуйте привести обоих пострадавших к взаимному полюбовному соглашению, придерживаясь только одних ваших великодушных и благородных пожеланий. Но беда не в конкретном безобразии и не в частном факте. Беда именно в том, что на одного благородного и смирного старичка - целая азбука и А, и Б, и В и т.д. до самой Ф и V великих сластолюбцев-паскудников. Попробуйте-ка их урезонить и образумить? Да нет, лучше и не пробуйте: ничего не выйдет.

А-т.

В споре относительно термина и всех последствий "незаконнорожденности" имею указать моему почтенному оппоненту следующее:

1) Термина и его всех последствий, имущественных и правовых, я не стал бы оспаривать, если бы в Европе и у нас существовал только гражданский брак. Термин этот существовал у римлян и существует сейчас у евреев: но у последних заключение брака или вступление в брак не составляет таинства, а чисто и строго юридическое событие. На этой почве, если на нее переносить вопрос, я все свои предложения беру назад, но, не пытаясь никого убедить, я сохраняю тогда про себя и для себя убеждение, что "таинства брака", "брака как религиозного таинства" в Европе не существует. Если есть и пока есть хоть один ребенок, именуемый "незаконнорожденным", - невозможно доказать живость и присутствие у нас этого таинства по следующей второй причине, на которую прошу обратить внимание, ибо она решает всю теорию вопроса.

2) Есть еда, сон и множество еще других физиологических действий или состояний. Конечно, вся жизнь наша таинственна - но в разной мере. Однако Церковь не возвела ни одно состояние или действие, духовное или физиологическое, например науку или вкушение пищи, - в "таинство" и только возвела в него одно половое прилепление: очевидно, по исключительной таинственности самого пола и по важности момента размножения. Но этот момент или, точнее, круг моментов при наличности всякого рождения - тот же; следовательно, как в гражданском браке могут быть дети "законные" и "внезаконные", так в круге учения о таинстве все дети суть равно "законные" ("в таинстве текущие"). Не могу не сослаться на мнение недавно умершего Т.И. Филиппова, государственного контролера и эпитропа Гроба Господня, человека крайне старого закала и строжайшего ригориста в сфере канонических вопросов. В открытом "Письме к Ивану Федоровичу Нильскому" ("Сборник Т. Филиппова", СПб., 1896, стр. 174-240), профессору С.-Петербургской Духовной академии, он делает тончайшее исследование разных сторон брака и высказывается против того, чтобы "священнословие" или венчание составляло абсолютно требуемую органическую часть таинства: "Если в истории истинной Христовой церкви действительно было такое время, когда вполне правильные в смысле церковном браки (... греч.) составлялись единым соизволением без священнословия или венчания, а между тем такого времени, когда бы брак в церкви не почитался за таинство, никогда не было, то отсюда вывод ясен и вопрос о безусловной (курсив автора, раньше - мой курсив) невозможности брака как таинства, без священнословия - решается отрицательно" (стр. 198). Филиппов приводит в длинном ряде историческо-канонических доказательств следующий разительный пример из законодательной практики наших дней: когда еврейская или немецко-лютеранская семья, состоящая из мужа, жены и детей, переходит в православие, то отношения членов этой семьи считаются законным православным браком без требования, чтобы они повенчались в православной церкви. Крещение соделало таковую еврейскую семью православною; но что соделало православно-христианским их брак? Очевидно, не еврейское венчание, а только простой факт супружества, совершенно равно качественный и равно количественный нашим нелегальным семьям, если, оговорюсь, - они честны, верны и чисты.

К рассуждению покойного Филиппова я прибавлю одно указание, которое не замечается, а оно бьет в глаза яркостью. Есть понятие "симонии", или взятие денег за сообщение даров Св. Духа. В Церкви это считается страшным грехом. Поэтому священнику никогда и в голову не может прийти обусловить, и притом в точной сумме, предварительно плату за крещение, причащение или исповедь. Но за венчание плата обусловливается, и это было всегда и везде, не возбуждая вопроса. Совершенно очевидно, что у духовенства самого существует сбивчивость представлений о венчании, и если оно не колебалось брать предварительно и в точности определенной сумме плату за него, и никем никогда в этом сверху, иерархически, не было остановлено, - то ясно, что по всеобщему представлению его самого в венчании не сообщается даров Св. Духа и оно не есть таинство. Между тем догмат о "браке-таинстве" неискореним и ежеминутно ярок в православном; и, не содержась в венчании (иначе - симония), он, очевидно, содержится в тайне фактического рождения и супружества.