В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том I

_______________________

* Сей час, как я готовлю это предисловие, в срок между отдачею рукописи в набор и ее корректурой, появился (29 июня 1902 г.) органический закон о матернате ("Правила об улучшении положения незаконнорожденных детей"), в V, выполняющий то, на чем я настаивал печатно в 1899 - 1902 гг. и что было встречено неслыханно озлобленной полемикой. См. здесь, кроме частных писем, обширные "доклады" и рассуждения А. А. Дернова, Navicios 'а, А.А. Киреева и др. В. Р-в.

_______________________

Конечно, автор фактически пишет истину, - но каков же ее смысл ?!! Из слов Спасителя: "и будут два в плоть едину, - что Бог сочетал, человек да не разлучает", вынуто главное слово "плоть", и таким образом формула эта в нашем теперешнем законе читается так: "и будут два в......едино, - что Бог сочетал, человек да не разлучает". Но что же - когда плоть и супружество выгнаны, исключены, - остается? - Да остается как sine qua поп гражданское отношение, одно-фамильность , одно-имущественность, обще-юридичность! И совершенно очевидно, что мы и имеем, а автор-богослов защищает в богословском журнале так называемый гражданский брак, юридическую вещицу, но только в религиозной обработке и под религиозною номенклатурою. Я говорю, что Мефистофель - каламбурист и, когда вам кажется, что он плачет, он тут-то более всего и смеется:

Супружества как непременного отношения в европейском браке нет.

Детей как conditio sine qua nоn нет же в нем.

Да и ничего вообще реального в нем нет, кроме курульных кресел председательствующих: это - conditio sine qua non.

Я говорю, - анализа не было; и настоящая книга прямо вводит нас в познание действительности. Это, так сказать, ревизионная поверка "наличной действительности" казначейства; и если в нем вместо золота лежат недостоверные бумажки, когда в книгах везде написано: "золото в слитках", "золото в монете", то это уже скорбь не ревизующего.

Приведенные цитаты писались в 1899 году, - после появления статьи: "О непорочной семье и ее главном условии". Длинно, сложно тянулась полемика, захватив в отголосках почти всю нашу печать. Истина так сильно стала входить в сознание, а обвинения, предъявленные к "воздыхающим о грехах мира", были столь явны, убедительны и тягостны по смыслу своему, что началось отступление по всей линии сперва консервативной печати, а наконец и богословской (см. II том), и, наконец, истину признали иерархические сферы. Всего несколько месяцев назад, когда в составе целой группы писателей - Д.С. Мережковского, Н.М. Минского, В.С. Миролюбова, В.А. Тернавцева и я вступил в покои Высокопреосвященного митрополита с.-петербургского Антония, для испрошения благословения на открытие Философско-религиозных собраний, то во время беседы, затем последовавшей, Владыко, касаясь разных вопросов, между прочим сказал, обращаясь ко мне: "Ну, вот вопрос о разводе почти кончен. Мы скоро вовсе устранимся от производства его и передадим ведение дела светским судам, сохраняя за собою только скрепление окончательного результата".

Но было бы напрасно думать, что этим вопрос кончается . Нужна чистая семья Европе, а вовсе не то, чтобы она от церкви перешла в компетенцию государства. Это может составлять интерес отношений между государством и церковью, но это не интерес семьи. У семьи свое дело, своя цель, свои права, от Бога идущие, свои задачи: дети и их воспитание, супруги и их жизнь . Государство, суды могут стать такой же "палкой в колесе", как были и консистории. Чем собрание чиновников лучше собрания чинов консистории? Суды и судьи могут быть прекрасны в первой четверти XX века, но ничто не гарантирует их качеств в последней четверти того же века. Да и вообще это дело - вековое, тысячелетнее, где "веяния" минуты и поколения ничего не гарантируют. Перевод инстанции разводящей, бывшей десять веков в руках церкви, в руки государства может окостенеть в несовершенных и подлежащих порче механизмах последнего. Опять все выиграют, кроме семьи. Опять все будут счастливы и властительны, кроме ребенка, мужа и жены , - которым почти из уст в ухо и даны все великие обетования и заветы семьи. Если эти будут в проигрыше - все дело остается проигранным; и автор этой книги имеет причины плакать. В этом отношении слова митрополита Антония, сказав мне новое, сказав даже утешительное, не сказали окончательного и открыли только перспективу новых будущих забот. Семья - aymo-кефельное (само-возглавленное, имеющее свою у себя главу) явление; древняя, первая Богу церковь на земле. И что так славно, древне, велико, священно - не может получить господ ниже себя. Фельдмаршал Суворов да не марширует под командой капрала. К совету всякого, - государства, церкви, философа, поэта, - уши семьи должны и могут быть раскрыты; и уважение семьи, "охранение святого таинства брака", и должно быть, конечно, не юридическим, а нравственным и выразиться во всеобщей, - как личностей, так и учреждений, - готовности помочь, посоветовать, облегчить, во всех видах ей послужить , в случае крушения - ее оплакать; а не в этом "атуканьи" на семейных людей, которое до сих пор одно неслось на ребенка, мать и отца его, на супругов со стороны чиновников, полиции, но более всего - в этом нужно признаться - от "оплакивающих грехи мира" людей. Этих "окриков" на себя, ни с которой стороны, фельдмаршал семьи вправе просто не выслушивать от окружающих ее капралов.

Читатель увидит в "Матерьялах к разрешению вопроса", что во всех официальных и неофициальных, во всех юридических и канонических суждениях о семье - отсутствует самая наличность семьи как нравственной и авторитетной силы, как уважаемой силы. Просто - этого не приходит в голову судящим. Об ней толкуют как о перегоняемом из губернии в губернию убойном скоте, который своих интересов не имеет, а в нем имеют другие свой интерес. Вот - загнали в консисторию; вот вывели оттуда - и гонят в окружные суды. Что семья должна быть пассивна, молчалива, терпелива; что семьи вовсе как живого факта нет, а есть почти только "ревизская сказка о мертвых душах", передаваемая из одних рук в другие, без фактического перевода "душ", положим, из Калужской в Херсонскую губернию, - в этом никакого нет сомнения у рассуждающих. Не только сто лет секретарь духовной консистории выходил барином перед лицо Лаврецкого и Калитиной, людей праведных, людей прекрасных, людей сравнительно с ним святых: и, высокомерно смерив их глазом, "отказывал" им в праве брака, "приказывал" Лизе идти в монастырь, а Лаврецкому из Тамбова жить вместе с m-me Лаврецкой из Парижа "или все равно - делать вид, что они живут вместе"; не только, повторяю, это было: но мучитель-господин считал себя почти оскорбленным в существовании самым бытием Калитиной и Лаврецкого, появлением перед собой этих "илотов" брака, чем-то недовольных, в чем-то не устроившихся, когда он все устроил для них, "приказав" - как говорят о покойниках - "долго жить".