Константин Душенко - Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней

Трудно упасть на колени перед женщиной, которая уже сидит на них.

Ты ничего не понимаешь, если говоришь любимой женщине: «Пойми!»

У каждой части тела свой идеал счастья.

Убога мечта, которая может сбыться целиком.

Уважай право на свою личную жизнь.

Удержалось бы в стаде стадное чувство, если бы не было черной овцы?

Уже не одно столетие делаются попытки исправить мир при помощи взрывчатых веществ.

Умной женщине комплименты служат для оценки мужчин, глупой – для самооценки.

Хороший проповедник тот, кто пробуждает раскаяние в несовершенных грехах.

Цивилизация так облегчает жизнь, что скоро жизнь станет просто невыносимой.

Чаще всего мы исповедуемся в тех грехах, которые служат предметом зависти.

Человек неповторим, даже когда повторяется.

Чем дольше живешь, тем больше наследуешь от себя самого.

Что можно сказать о мужчине, который провел с женщиной тысячу и одну ночь, слушая сказки?

Чтобы отделить зерна от плевел, нужно подождать, пока зерна дозреют.

Энтузиазм скептика заключается в придумывании препятствий.

Эпоху обгоняют по левому ряду.

Джентльмен использует беззащитное положение женщины лишь в том случае, если сам поставил ее в такое положение.

Если бы мы терпели у других то, что прощаем себе, нам пришлось бы повеситься.

Женщина никогда не видит того, что мужчина делает для нее, но очень хорошо видит то, чего он для нее не делает.

Женщине всегда хватает ума, чтобы казаться простушкой.

Как мы были бы счастливы, если бы зарабатывали сумму, в которую, как полагает наша жена, оценивают наши заработки наши соседи!

Лучше погубить свою молодость, чем ничего с ней не сделать.

Можно побить женщину, если нет другого способа заставить ее замолчать.

Мужчина – единственный самец, который бьет свою самку.

Некая дама говорила мне как нечто само собой разумеющееся: «Я никогда не думаю – это меня утомляет; а если уж думаю, то ни о чем».

Никогда не знаешь, что выпил лишнюю рюмку, пока не выпил ее.

Постель нередко бывает только ступенькой.

Только и было от него пользы, что иногда он проглатывал муху.

Алмаз – это не греющий уголь и не пишущий графит. Есть люди – что алмазы...

Афоризм – это все то, что в конце концов остается от мыслителя, если от него – что-нибудь остается.

Без повторений нет глубины.

Близкими можно считать людей с той минуты, когда они теряют способность всматриваться друг в друга.

Большинство теорий – лишь перевод старых мыслей на новую терминологию.

В борьбе с авторитетом и традицией – создавай традицию и авторитет.

В культуре основанием служит вершина.

В любви, как и в грамматике, смысл зависит от окончания.

В навеки оригинальном – простое извращение.

В политике эхо предшествует событиям.

В сборнике афоризмов, пожалуй, и можно выжать сок человеческой мысли; но сок вовсе и не составляет наиболее драгоценной ее части.

В созидании материальной культуры посредственный работник прежде всего работник; в творчестве культуры духовной посредственный работник прежде всего посредственность.

В эпохи народного подъема пророки бывают вождями; в эпохи упадка – вожди становятся пророками.

Великие идейные контроверзы не разрешаются, а – забываются.

Великие имена – более или менее удобные мнемонические средства.

Величайшая тема – не борьба темной силы за возвышеннейшую, за божественную душу – испытание Христа Сатаной, пари Мефистофеля о Фаусте; величайшая тема – борьба темной силы за самую убогую человеческую душу.

Вечно учиться; но не – вечно получать уроки.

Всего разностороннее бывает бездарность.

Всего сильнее влияют не те, за кем идут, а те, против кого идут.

Выходов нет, есть только переходы.

Даже совершенство произведения искусства еще не определяет его уровня – ибо каждый уровень имеет свое совершенство.

Длинноты Девятой и Поэмы Экстаза. Бетховен кончает несколько раз, Скрябин несколько раз не может кончить.

Достоевский смакует изнутри то, что снаружи бичует Салтыков. Тема у них одна: Карамазов – Головлев.

Едва ли не на одном русском языке воля – означает и силу преодоления, и символ отсутствия преград.

Ему во мне нравится только то, в чем он меня превосходит.

Если близкому человеку надо объяснять, то – не надо объяснять.

Если теория все объясняет – она никуда не годится.

Есть тайна в причастии бытию. Нет тайны в смерти.

Ждут своего времени только те, для кого оно никогда не наступит.

Жизнь – сон? Не чаще ли бессонница?

Завтра никогда не наступает; длится вечное сегодня.

Идеальное отношение искусства и веры. Чудесные рельефы Гиберти на золотой двери баптистерия Сан Джиованни во Флоренции. Когда входишь в храм – двери открыты – рельефов не видать.

Идея бессмертия служит примирению с чужой смертью и с собственной жизнью.

Изучение ругательств народов – хороший путь к постижению их святынь.

Им кажутся особенно развратными великие люди просто потому, что мало кому известны биографии остальных.

Иные недовольны искусственным только потому, что предпочитают ему противоестественное.

Как все умерщвляющие яды, и одиночество – сильнейшее лекарство.

Как и к другому, можно и к себе привыкнуть, так себя и не узнав.

Когда женщина ярка, она чаще всего к тому же еще и шумлива.

Конечно, недобросовестен автор, цитирующий сто книг, из которых он прочитал десять; но ничтожнее его тот, кто цитирует все сто прочитанных им книг.