Константин Душенко - Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин

Из всех вечных вещей любовь длится короче всего.

Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость — разумной речью.

Умрем лишь раз, но это уж надолго.

Его славе чего не хватает? Не хватало его для нашей славы.

Мужчина может иметь два, от силы три любовных романа на стороне, пока он женат. Больше — это уже обман.

Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица.

Если Мэрилин влюбилась в моего мужа, значит, у нее хороший вкус. Потому что я тоже люблю его.

Как только женщина становится нашей, мы перестаем ей принадлежать.

Мы научили женщин краснеть при малейшем упоминании о всех тех вещах, делать которые им ни в какой мере не зазорно.

Лучший способ запомнить что-нибудь — постараться это забыть.

Большая разница — не хотеть или не уметь согрешить.

Когда я играю с кошкой, неизвестно, кто кого больше развлекает.

Те, кто содержит животных, должны признать, что скорее они служат животным, чем животные им.

Даже на самом высоком из земных престолов сидим мы на своем заду.

Мужчина, преодолевший длительное сопротивление женщины, больше всего ценит не ее добродетель, а свое собственное упорство.

Женщины бывают до бесконечности верны или, точнее, до бесконечности навязчивы.

Когда вам надоест женщина, не надо покидать ее. «Не покидать ее! — скажете вы. — А как же быть со следующей?» — «Не покидайте ни одну из них, сударь».

Процент грамотных и неграмотных остается постоянным, только в наше время неграмотные умеют читать.

У того, кто никогда не меняет взглядов, обычно нет никаких взглядов.

Диктатура — это государство, в котором все боятся одного, а один всех.

Дорога цивилизации вымощена консервными банками.

Что мне нравится у поэтов — это поэзия.

Любовь — это часто встреча двух слабостей.

Любить — значит видеть чудо, невидимое для других.

Дороже всего обходятся непродажные женщины.

Чем больше женщин знает мужчина, тем примитивнее его представление о них.

Когда вспоминаешь о том времени, когда ты любил, кажется, что с тех пор больше уже ничего не случилось.

Париж — это населенное одиночество.

Париж — населенная пустыня; провинциальный город — пустыня без одиночества.

Наркомания — это многолетнее наслаждение смертью.

Цирк — последнее прибежище чистого искусства.

Многие люди смотрят на Господа Бога как на слугу, который должен сделать за них всю грязную работу.

Не нужно иметь веру, чтобы молиться; нужно молиться, чтобы обрести веру.

Строительство воздушных замков ничего не стоит, но их разрушение обходится очень дорого.

После образования ГДР:

Моя любовь к Германии так велика, что я рад, что их теперь две.

Самая поразительная память — память влюбленной женщины.

Не бойся быть непонятным. Женщины будут говорить: «Это тот молодой человек, у которого красивые глаза и который рассказывал про Эйнштейна».

Возвышенная любовь требует досуга.

Любовь начинается с великих чувств, а кончается мелкими сварами.

Нам все равно, сколько что стоит, до тех пор, пока оно ничего нам не стоит.

Грубость — остроумие дураков.

О друзьях, у которых вы только что отобедали, не следует говорить гадости в радиусе ста метров от их дома.

Нужно вменить себе в правило никогда не распространять чужого злословия, пока не проверишь, насколько оно справедливо. Правда, тогда придется навсегда замолчать.

Единственное, чему учит нас опыт, — что опыт ничему нас не учит.

Кто в 16 лет не революционер, тому в 30 лет не хватит отваги, чтобы быть начальником пожарной команды.

Самый трудный подростковый возраст — между тридцатью и сорока.

Жизнь коротка, это понятно; но по сравнению с чем?

Некролог — самая краткая и самая лестная служебная характеристика.

Чтобы сорвать аплодисменты, нужно либо писать вещи настолько простые, чтобы их мог напеть всякий возница, либо такое непонятное, чтобы только потому и нравились, что ни один нормальный человек этого не понимает.

В шесть лет Моцарт сочинил свой первый концерт для клавира. Отец взял у него ноты и воскликнул:

— Но ведь этот концерт так труден, что его никто не сможет сыграть!

— Да нет же, — возразил сын, — его может сыграть даже ребенок. Например я.

Прослушав оперу Моцарта «Похищение из сераля», австрийский император Иосиф II заметил: «Слишком много нот». — «Ни одной лишней, Ваше Величество», — возразил Моцарт.

Не знаю, в самом ли деле ангелы в присутствии Бога играют лишь Баха; но я уверен, что в своем домашнем кругу они играют Моцарта.

Многие поклонники Моцарта не выносят, когда им говорят, что их герой отнюдь не был основателем династии. Но вершин искусства достигают последние в роде, а не первые. Почти каждый может что-то начать; трудно закончить начатое — создать нечто такое, что уже нельзя превзойти.

Оперы Моцарта — высшая форма существования организованной материи.

Сонаты Моцарта уникальны: они слишком легки для детей и слишком трудны для взрослых артистов.

Шесть тактов сонаты Моцарта сказали бы мне больше об артистическом даре пианиста, чем двадцать концертов типа концерта Чайковского.