Федор Гиренок - Метафизика пата

Названия книг зазывают читающих зевак. И вот я зазван. Книга куплена и прочитана.

Скандала в «Капитализме и шизофрении» нет. Но я не сожалею о том, что она приобретена. Во-первых, в этой книге излагается современное, т. е. постмодернистское, воззрение на мир. Во-вторых, в ней описана психотерапия индивидуальных мифов. В-третьих, авторы книги ясно дали понять, что идеология постмодернизма зародилась среди левых.

Мысль о том, что в мире существуют богатые и бедные и что богатые угнетают бедных, не давала покоя лучшим умам Европы. То есть что им не давало покоя?

Собственность и основанные на собственности социально-классовые зависимости. У одних она есть, у других ее нет. Собственность дает власть, язык и право на желание. У собственников деньги, а деньги создают пространство целостной субъективности и знающей рациональности. В этом пространстве только собственник мог быть автором своих мыслей и речей, т. е. субъектом. Кастрированный пролетарий – всего лишь объект потребления буржуазии. Отсутствие у него собственности заполнялось фантазмами воображения, определяемого отсрочкой в удовлетворении желаний. Там, где желания, там и мифы.

Если подчинение реализуется в обществе через систему собственности и обслуживающий эту систему дискурс, то такое общество называют буржуазным. В нем власть определена присутствием собственника. Все остальное в нем произ-водно, т. е. определено в терминах этого присутствия.

Что нужно сделать, чтобы освободить бедных от богатых, пролетариев от гнета буржуа? Изменить отношения собственности. Ее изменили и ничего не изменилось.

Вот это последнее обстоятельство и обусловило появление той темы, обсуждение которой меня мало интересует. Это – женский вопрос и сексуальность. Раньше был рабочий вопрос, а теперь женский.

Социальные революции закончились неудачей и левые занялись сексуальной революцией, основным вопросом которой является по-прежнему власть. Новые левые перестали морщиться при слове «буржуазия». Мещанство получило теоретическую легитимацию.

Левые осуществили переход от одного (марксистского) языка описания свободы к другому (постмодернистскому). Что в общем-то одно и то же.

Фундаментальное значение теперь имеет не тот факт, что мы живем в буржуазном обществе, а тот, что мы живем в эпоху патриархата, т. е. в эпоху, когда мужчина "имеет преимущество перед женщиной, которая им угнетена. Женщину нужно освободить. Но как? Разрушить брак и семью, т. е. разрушить до основания весь мир культуры и затем построить новый символический порядок. И дело здесь не в собственности, а в фаллосе, в том, есть он или нет его. Этот вывод сделан французскими постмодернистами. Наша культура слишком фаллическая. Социальный гнет – иллюзия классового деления людей, создаваемая средствами языка. Язык видит только два класса: богатых и бедных, буржуазию и пролетариев.

Источник всякого гнета в мышлении, в языке/Задача постструктуралистов уничтожить языковые оппозиции путем молекулярного распределения собственности (фаллоса] среди индивидов. Так возникает средний класс. Сколько людей, столько и собственников. Буржуазия больше не существует. Собственность теперь условна.

Почему? Потому что власть перестала быть означаемым в терминах собственности.

Отныне власть символизирует фаллос, а неравенство людей определяет их деление на мужчин и женщин.

Нет оснований для существования символического порядка, отдающего предпочтение мужчине. Пол, как и класс, понятие социальное. Сколько индивидов, столько и полов. Устранение противоположности полов является, как заверяют нас феминистки, историей ближайшего будущего. А поскольку эта противоположность устраняется в среднем термине «анус», постольку история эта будет, видимо, банальной. Что ж, поживем – увидим. Русские слишком доверчивы к той игре в слова, в которую любят поиграть французские мастера постмодернизма. Не удивляет и небрежение постмодернистов к идеям К. Леонтьева и В. Розанова. Все это вполне объяснимо: левым – левое, а вечному – вечное.

С тех пор, как Паша Ангелина села на трактор, женщины разделились на полных и неполных. Чем они мужеподобнее, тем они полнее. Полная ценность есть у женщин с веслом, с молотом и с оралом. Женщина с ребенком одинока. Ведь она сидит дома. Мужчина охотится, а она оберегает очаг дома, т. е. она где-то там, за ним, за мужем.

В чем неполнота женщин? В том, что они не мужчины. Но не мужчины они не в том смысле, что у них нет фаллоса, а в том, что они определены внутри дома. Мужчина есть нечто бездомное. Женщина – существо домашнее. Вот, например, мой друг. Он мужчина. Но он, как баба, сидит дома.

Вне дома – общество. Там, в обществе – другой. В доме – семья. В нем пол.

Семейные практики половые. Социальные – бесполые, т. е. пустые.· Бесполый – полный член общества в силу своей бездомности. И неполный член дома в силу своей бесполости. Домашний – неполный член общества в силу полноты своего пола. Быт – дом его бытия. Вне дома господствует мужчина. В обществе сложился символический ряд патриархата, мускулинная культура. В доме царствует женщина. Здесь нутро натуры матриархата, феминистская культура. Типологически существует два типа власти, а также коллективности и ценностей. Дом – символ оседлых. Форум – символ кочевых.

Женщины перестают быть женщинами. Они покидают дом и уходят на форум. Мужчины перестают быть мужчинами. Они покидают форум и возвращаются домой. Женщины хотят быть социально полноценными. Мужчины возвращаются к очагу, к дому, чтобы не быть пустыми. Нет больше ни мужчин, ни женщин; ни общества, ни дома.

В бесполости дома и половой социальности началась эпоха новых кочевников. Идут они, новые кочевники, спасение от которых в возвращении к Дому оседлых, разрешивших проблему пола и подполья. Голова – это голова. Она никогда не будет шеей. Но куда шея, туда и голова.

К обществе – интересы. В доме – желания. Что такое желание? Это способ, которым дает о себе знать тело. Какое тело? То, которое составляет половину полноты целого. Тело, у которого есть пол. Это тело желает. Любое желание- половое. То есть желание не социально. Все обернулось. Желания прижились в обществе. Они стали классовыми. Интересы поселились в семье. Они стали половыми. Социальность теперь предстает как сексуальность.

Что не живет, то делается. Делаемое можно испортить. В качестве испорченного оно не пригодно для дела. Это брак. Брак ест^, а пола нет. Брак забракован бесполыми.

А они не живут. Они сделаны. 99:

Где твоя половина? Дома. В доме есть пол и подпол. Свет и мрак. Пол – это половина целого. Одной половине не хватает другой. Для чего? Для полноты. Полное – без пола. Полнота целого вырастает. Полнота сделанного делается. Сделанное – вне полноты пола. Оно полое, т. е. пустое. Все стало бесполым. Все сделано.