Николай Пржевальский - От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.)
- Название:От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Пржевальский - От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.) краткое содержание
Избранные страницы дневников выдающегося русского путешественника Н.М.Пржевальского - увлекательный рассказ об экспедициях в Уссурийский край, Монголию, Китай, пустыню Гоби и на Тибет. Заповедная уссурийская тайга, голые монгольские степи, диковинные ландшафты Китая, опасные горные тропы ламаистского Тибета, иссушающая жара пустынь Гоби и Такла-Макан - все это он прошел, и не раз, чтобы крепче связать с Россией ее собственные дальневосточные окраины. Благодаря его неутомимым усилиям Монголия, Китай и Тибет стали ближе России.
От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Покинув озеро Экспедиции, мы в тот же день перешли через реку Салому, немного ниже места прежней нашей переправы; здесь больше рукавов, следовательно, брод удобнее. По счастью, никогда нас не покидавшему, названная река незадолго перед тем порядочно сбыла, да и то в одном месте пришлось переходить на 4-футовой глубине. Вода была совершенно мутная от размываемой красной глины, которая при высоком уровне реки осаждается на низких ее берегах. Прежнего обилия орланов и чаек здесь теперь не нашлось, вероятно, потому, что в мутной воде для птиц нелегко ловить рыбу. Кроме того, орланы большей частью улетели гнездиться на север. Впрочем, немногие из них еще остались, но промышляли другим способом — именно сопровождали иногда медведей, копавших пищух, и ловили этих зверьков, когда те выскакивали из своих нор.
Спустившись по Номохун-голу до выхода из гор, мы перекочевали в соседнее ущелье реки Хату-гола, где в это время паслись оставленные на складе наши верблюды.
Место здесь было довольно прохладное (11 тысяч футов абсолютной высоты) и кормное; вода и топливо имелись в изобилии. Ради всего этого мы решили сами там устроиться, чтобы немного отдохнуть и обождать до второй половины или до конца августа, пока уменьшатся жары, а главное пропадут мучащие скот насекомые, которые летом кишат по цайдамским болотам.
На складе нашем все оказалось благополучно. Целое лето казаки поочередно вдвоем караулили багаж в хырме Барун-засака, остальные пять человек жили с верблюдами в северной окраине Бурхан-Будды. Разбойники тангуты ни разу не осмелились напасть ни на склад, ни на наших верблюдов, хотя в окрестностях грабили монголов и даже убили несколько человек. Оставленные при складе верблюды отлично отдохнули и откормились. Таких имелось пятьдесят, остальные же шестнадцать из числа пришедших теперь с нами были утомленные и исхудалые. Требовалось приобрести еще хотя десяток хороших верблюдов, и с этой целью был командирован в Дабасун и в ставку кукунорского вана урядник Иринчинов с тремя казаками. С ними же отправился обратно в Синин и китаец-переводчик, хорошо вообще служивший нам в Тибете. С этим китайцем мы послали теперь письма на родину через Синин и Пекин.
На новом стойбище мы провели две недели. Сначала занимались просушиванием собранных в Тибете коллекций и пополнением заметок о пройденном пути; казаки тем временем починяли износившиеся вьючные принадлежности, как равно одежду и обувь.
Вскоре все это было кончено; затем мы отдыхали и благодушествовали, запасаясь силами на дальнейший путь. Великим наслаждением было теперь для нас чтение литературных книг, несколько которых привезли нам со склада. Казаки также читали народные книжки; вечером же утешались гармонией, песнями и даже иногда пляской.
По утрам мы обыкновенно ходили на охоту в окрестностях бивуака за горными куропатками или подкарауливали грифов на издохшем недавно верблюде; кроме того, стреляли для коллекции пролетных жавороночков и щеврищ. Ботанические экскурсии также очень мало доставляли добычи: раз — по бедности окрестной флоры вообще, а затем потому, что большая часть растительных видов уже окончила период своего цветения. Помимо балга-мото, в изобилии росшего по реке, и вообще растений, поименованных для нижней части ущелья Номохун-гола, теперь здесь были найдены мышьяк, пижма, несколько видов полыни, подорожник, гвоздика, цапельник, кохия.
Жителей вблизи нас не было, за исключением одного ламы, прикочевавшего к нашему бивуаку, чтобы без опаски пасти своих баранов и пользоваться остатками нашей кухни. У этого ламы мы купили, в добавление к двум своим караульным собакам, нового пса, который сразу заявил свои способности к путешествию. Именно отправился вместе с посланными покупать верблюдов казаками и прошел с ними в Дабасун-гоби? следовательно, за 200 верст от нашего бивуака. Там на бедного Дырму, так звали нового пса, напали злые собаки и порядком его погрызли. Во избежание новой трепки, Дырма махнул один назад, нигде не сбился с пути, сделал даже безводный переход в 50 верст и на другие сутки явился благополучно к нашей стоянке. Впрочем, как оказывается, не одни псы предаются здесь столь дальнему бегству по диким пустыням. То же самое случается и с лицами прекрасного пола.
Так, недавно владетель западно-цайдамского Тайджинерского хошуна ездил в Пекин и оставил часть своей свиты в Ала-шане. Прельстившись тамошними красавицами, многие оставшиеся монголы женились и повезли потом новых жен в свой Цайдам.
Здесь одна из алашанок, соскучившись по родине, тихомолком оседлала лошадь своего супруга и без всякого вожака махнула обратно. Беглянка была поймана лишь за 300 верст от места своего побега.
Иногда к нам приезжали монголы, которые караулят перевалы через Бурхан-Будду от разбойников тангутов, или, как их здесь называют, оронгын. Лишь только завидят этих последних, караульные тотчас дают знать в Цайдам; там все прячутся куда могут. Подобные караулы содержатся летом в главных ущельях Бурхан-Будды от обоих прилегающих к этим горам хошунов — Дзун-засака и Барун-засака. Кроме того, цайдамские монголы стараются кочевать в топких болотах, куда конным оронгынам трудно пробраться. Однако разбойники ежегодно грабят и убивают тех же монголов.
Эти постоянные грабежи довели несчастных цайдамцев до того, что они при нас собирались подавать через сининского амбаня богдохану просьбу о дозволении переселиться на Алтай.
Исследованием северо-восточного угла Тибета закончился первый акт нынешнего нашего путешествия. Дальнейший путь намечался теперь к западу, в таинственное урочище Гас, о котором мы часто слышали в прежние свои странствования. Минувшей весной добавились новые сведения от дунган деревни Бамбы, сообщивших нам, что до последнего магометанского восстания их торговцы нередко ездили из Синина на Лоб-нор и далее. Часть предстоящего пути, именно по Южному Цайдаму от хырмы Дзун-засак до реки Найджин-гола, мы прошли в 1880 году при возвращении из Тибета. Теперь решено было дойти до Гаса, устроить там новый склад и в течение зимы заняться исследованием окрестных местностей, к весне же перекочевать на Лоб-нор.
Покинув долгую стоянку на реке Хату-голе, мы перешли к хырме Барун-засак и верстах в четырех от нее раскинули свой бивуак на хорошем, кормном для верблюдов месте, обильном ключевой водой. Сюда перевезен был весь остававшийся летом на складе багаж, и мы занялись новой его сортировкой по вьюкам. Работа эта продолжалась несколько дней. В особенности много было возни с разными мелочами и с окончательной укладкой собранных коллекций. Теперь нам приходилось таскать эти коллекции с собой до самого окончания путешествия.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: