Г. Благовещенский - Тайные общества, правящие миром

Теперь «парадокс Нилуса — Папюса» получает объяснение. Папюс — представитель евразийской ветви масонства, ветви «горячей». Отсюда его мартинизм, его посвящение в египетские ложи, его русофильство и фанатичный оккультизм. Аромат кратополитики в этой истории можно почувствовать с лихвой. Для Нилуса же с его банальным сознанием он интерпретируется однозночно — как «запах серы». Но сера считается у алхимиков духовным, мужским началом, трансцендентным измерением вещей и существ и приравнивается к высшему дару. Так что, как ни крути, «запах серы» — свидетельство приобщения Папюса не к сатанизму, а к высшим, трансцендентным знаниям.

Б) Папюс и Генон

Поскольку в этом деле часто фигурирует такой видный оккультист XX века, кок Рене Генон, будет нелишне вкратце осветить историю взаимоотношений между ним и Папюсом, которая сама по себе довольно интересна и многое говорит о характере нашего героя. Собственно говоря, это история отношений «отцов» и «детей», ибо в ту пору, когда Генон только начинал свою оккультно-эзотерическую деятельность, Папюс был уже маститым «ученым мужем», именитым, хотя и негласным главой всех парижских магов и эзотериков самого различного толка.

Когда восемнадцатилетний провинциал Рене в 1904 году приехал в Париж для продолжения своего образования, этот пытливый юноша, обладавший бесспорным математическим талантом и к тому же всегда устремленный к познанию высшего, был быстро замечен и введен в среду мистиков, среди которых в то время безраздельно властвовал Папюс. Последний тут же вовлек многообещающего провинциала в многочисленные спиритические и магические кружки и общества, которые считались в то время единственной формой мистической самореализации.

Генону это сперва казалось занятным, но быстро прискучило: несмотря на возраст, ему уже в те годы хватало здравого рационализма, чтобы навсегда выработать в себе иммунитет к подобного рода явлениям, причем его отрицание распространялось не только на «мартинизм» (в папюсовской интерпретации), но и вообще на все современные ему европейские духовные движения и организации инициаторского толка.

Окончательный разрыв между «учителем» и «учеником» произошел, когда «папа» парижских оккультистов на очередном спиритическом сеансе получил сильно смутившее его указание из мира духов — восстановить в новом качестве древний Орден тамплиеров и сделать его гроссмейстером не кого-нибудь, а Генона. Здраво рассудив, что не годится своими же руками взращивать себе конкурента. Папюс решил на сей раз ослушаться духов (чего он обычно не делал); более того, чтобы раз и навсегда перекрыть молодому провинциалу все пути-дороги в «карьерном» росте, он лишил его всех степеней посвящения, которые тот к тому времени успел получить.

В глазах Папюса это было «изгнанием из рая», но самому Генону «изгнание» явно пошло на пользу, ибо открыло перед ним другую перспективу — идти не проторенным путем подражаний, а путем самостоятепьного развития. Как известно, на этом поприще он преуспел настолько, что в скором времени стал родоначальником нового мистического направления, получившего название «традиционализм».

* * *

Учитель-ученик, или Последние годы мага . Однако не будем предварять события и последуем за естественным ходом событий. По возвращении во Францию, следуя данному себе слову, Папюс решил-таки навестить в Лионе доктора Филиппа, хотя сделал это не без внутреннего сопротивления. С другой стороны, откладывать поездку долее представлялось невозможным: потерпев ряд неудач в лечении высокопоставленных больных, среди которых был и министр финансов, благоволивший к ордену и обещавший ему материальную поддержку, Папюс оказался в ситуации, когда начавшая распространяться о нем как о целителе дурная слава могла существенно навредить и его репутации мага.

«Прошу вас, доктор, примите меня в ученики», — с такими словами обратился Папюс к месье Филиппу, как только тот принял его в своем кабинете в собственной клинике в Лионе. Скромная обстановка кабинета поразила Папюса: кушетка, простой деревянный стол и два стула. В ответ на просьбу гостя хозяин разрешился добродушным смехом: «Куда мне учить тебя, Жерар! Ведь ты не в пример умнее меня».

Чтобы расположить к себе хозяина, Папюсу пришлось поделиться с ним своими страхами и сомнениями. И Филипп уступил. «Чистота сердца и молитвы, — сказал он. — Больше ничего на требуется. Никаких пассов и заклинаний». Это и была та самая магическая формула целительства!

Вскоре, однако, последовала целая череда судьбоносных событий. В августе 1904 года Папюс получил спешное известие от доктора Филиппа, в котором он сообщал, что его дочь Виктория опасно больна, и просил Жерара срочно приехать. По дороге в Лион Папюс недоумевая; чем же он может помочь учителю, если даже тот бессилен?

В доме целителя царила суматоха. Бледный, осунувшийся месье Филипп стоял у постели метавшейся в жару дочери. Жерар взял руку девушки, пощупал пульс, и его сердце сжалось: не нужно быть магом, чтобы понять — девушка при смерти! Дав дочери какое-то снадобье, от которого та сразу уснула, Филипп предложил Папюсу прогуляться. Вечер был душный, безлунный. «Чернолуние Гекаты», — мрачно изрек Папюс. На что Филипп отозвался: «Я, собственно, позвал тебя, чтобы преподать самый важный урок. Ты сам просил об этом. Судьбе угодно, чтобы Виктория умерла, ибо запас ее жизненных сил исчерпан. Я могу воспротивиться и исцелить ее, но тогда я лишусь дара исцелять других…»

Жерар был потрясен: — «Но ведь это наша дочь! При чем здесь другие?!» — «Вот поэтому-то твои пассы и не действуют, — отозвался Филипп. — Разве не сказано в Писании: люби ближнего своего и заботься о нем? Ты, великий маг, ничего не знаешь о жертве?! Если хочешь исцелять, тогда забудь о себе. Не бери вознаграждения. И будь готов к жертве. Это и есть главное правило». И добавил, что сам он, когда приближается к больному, чувствует себя ничтожеством и умоляет о заступничестве высшие силы — в противоположность Папюсу, который всегда нисходил до больного, чувствуя себя при этом едва ли не полубогом.

После этой памятной встречи магические методы и заклинания, к которым прибегал в ходе лечения Жерар, неожиданно возымели стопроцентно положительный результат. Его практика увеличилась втрое, соответственно возросли и доходы, Матильда, простодушно радуясь успеху мужа, уже было собралась купить приглянувшееся поместье в Грасе, но Жерар разрушил ее планы: все заработанные им за это время деньги он передал французскому Красному Кресту. И начал делать то, чего раньше никогда не делал: стал бесплатно лечить малоимущих больных.