Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. Том 3

Он будто близко разглядел жиденькие, тщательно прилизанные, промасленные и собранные в крысиную косичку полуседые волосы старухи, ее морщинистый лоб и еще раз ощутил на себе пристальный, тяжелый, злой взгляд.

Процентщица из «Преступления и наказания» Достоевского — этот лист только часть большой серии рисунков, ставшей ныне хрестоматийной.

В те годы сама манера их исполнения — свободная, острая, напоминающая офорт по густоте игры света и теней, акцентированная углем, — поражала полнотой реалистического видения автора иллюстраций, его глубоким проникновением в текст произведения.

Грозовая, удушливая атмосфера романа, слепые брандмауэры Петербурга, темные подворотни, выбитые пыльные мостовые, а главное, люди, герои, данные крупным планом с обезоруживающей достоверностью проникновения в духовный мир «Преступления и наказания».

Иллюстрация к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»

Вся эта огромная по объему работа исполнена в непривычной манере живописного, крайне экспрессивного, великолепно построенного рисунка, раскрывшего саму плоть гениального произведения русского романиста.

Это была новация…

Помню, что ушел с вернисажа с ощущением впервые увиденного, первичного, сокровенного искусства.

Иллюстрации к «Преступлению и наказанию», исполненные Шмариновым в 1936 году, увидели свет и были напечатаны только через двадцать лет, в 1956 году.

Так сложно воспринимались некоторыми людьми Федор Михайлович Достоевский и его творчество в то время.

Но этой своей первой серьезной работой Шмаринов сразу заявил о себе.

… Попробуем заглянуть в его мастерскую.

Вы увидите на мольберте портрет юноши, написанный в 1931 году, в годы влияния ОСТа, рядом на полу стоят стенкой великолепные пейзажи, а там, чуть вдали, — рисунки натурщиков, сделавшие бы честь даже Дейнеке.

Многообразие творческого языка, беспредельный поиск, неутомимость в разработке вариантов — тяжелейший труд этого немногословного человека.

Он больше похож на ученого-исследователя — огромный лоб, внимательные глаза, твердая линия рта.

Рисунки Шмаринова, его станковая графика — предмет особого разговора.

Портфель художника заполнен превосходными натурными и композиционно построенными листами, он свободно владеет акварелью, гуашью, темперой.

Он живописец со своим своеобразным видением природы…

Но вернемся к рисункам.

Казалось, что может быть проще по затрате материала и объему работ, чем рисунок? И, однако, белый лист бумаги, и свинцовый карандаш, уголь, сангина составляют основу жизни изобразительного искусства, ибо без рисунка нет и самого изображения.

Иллюстрация к роману А. Н. Толстого «Петр I». Юный Петр на Перес-лавском озере.

Рисунок определяет конструкцию и огромного станкового полотна, и миниатюрной гравюры на дереве. Художник раскрывает все свои личные качества — оригинальность взгляда, свежесть и первичность ощущения натуры — именно в рисунке. Рисунок — альфа и омега искусства.

Это аксиома.

И надо признаться, что Шмаринов владеет рисунком в совершенстве, что позволяет ему с такой внешней легкостью решать самые трудные задачи.

Но за кажущейся простотой — огромная школа, культура и самодисциплина труда этого на редкость волевого и устремленного художника.

Сам мастер, его всегда собранная, подтянутая фигура, корректность сочетаются с железным характером и упорством в достижении цели.

Дементий Алексеевич крайне вежлив и деликатен, но порой жесток и непримирим, когда разговор заходит о принципах высокого реалистического искусства. Его полувековое служение в мире нашей графики стало некой константой, призывающей соблюдать законы творчества, чувствовать пропорцию, гармонию человека и природы. Шмаринов в юности изучал музыку, играл на фортепиано. Музыкальность, чувство ритма остались у него на всю жизнь.

И еще одна поразительная по своей простоте истина. Хороший рисунок, исполненый мастером-реалистом, будь то Гольбейн или Дега, Александр Иванов или Валентин Серов, понятен любому зрителю, слесарю, академику и не натуралистичностью вовсе, а потому, что такой рисунок прежде всего ясен, конструктивен и четко выражает объем, движение, состояние.

Рисунок, по существу, это одна из форм общения, разговора художника с натурой, школа мастерства. Мы восторгаемся рисунками Леонардо, Тициана, других великих живописцев Ренессанса, но, как правило, рисунок служил тогда лишь этапом к подготовке холста либо фрески.

Сегодня мы воздаем должное Микеланджело или Тинторетто за ту мощь, раскованность и очарование, которые несут их рисунки.

Рисунок уже сам по себе является произведением искусства. Начало этому было положено давно такими мастерами, как.

Иллюстрация к роману Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол»

Гольбейн и Рембрандт, Гойя и Энгр, Кипренский и Александр Иванов.

В наше время станковый рисунок получил широкое и оправданное развитие.

Вопросы профессионализма, умения, мастерства необычайно остро стоят в наши дни, когда дилетантизм и пустое формотворчество пустили свои корни не только в живопись, но и в графику.

Не избежала этой беды нашего века и иллюстрация.

Личный пример Шмаринова как носителя высоких традиций русской культуры, его умение рисовать, а также его мастерство в создании психологических образов, полных поэзии и экспрессии, — все это сделало его имя и его искусство одним из образцов русской советской книжной графики, а его серии к нашей классике — примером высокого стиля и вкуса.

Самое главное, что динамизм иллюстраций Шмаринова достигается без каких бы то ни было потерь в полновесной реалистической форме. Наоборот, лучшие листы художника поражают своей прозрачностью и гармонией. Манера мастера, новаторская по существу глубинного постижения и проникновения в текст литературных шедевров, радует мелодическим единством с замыслом романов и повестей. Искусству Шмаринова абсолютно чужды какие-либо диссонансы или деформация, столь модные в наше время и выдаваемые порою за новации.

… В зеленом зеркале Переславского Озера неторопливо плывут пышные облака с синими донышками.

Только чайки, пролетая между стрельчатыми мачтами фрегатов, кричат пронзительно и весело.

На верфи на стапелях четыре осмоленных корабля с резными разукрашенными носами и покрытыми затейливой резьбой кормами.