Василий Веденеев - 100 великих курьезов истории

Австрийские газеты установили фамилии и адреса убитых на улицах и собрали мельчайшие подробности событий, которым мог поверить любой житель Турина или соседних округов Пьемонта.

На основе этих данных были сфабрикованы номера нескольких известнейших итальянских газет. Напечатанные в Австрии, эти газеты были точным воспроизведением подлинника, причем на первой полосе под кричащими заголовками помещались сообщения о недавних столкновениях и кровопролитиях в Турине. Особенно крупным шрифтом были напечатаны списки убитых и раненых – те самые списки, публиковать которые итальянские власти запретили. Едкие и откровенные редакционные статьи усиливали в читателях впечатление, что в итальянском тылу царит полная анархия.

Тут же печатались сообщения о революции в России, о том, что русские солдаты отказываются стрелять в немецких и массами дезертируют с фронта. Естественно, не забыли и недавние французские события, когда целые полки не желали повиноваться своим командирам.

События эти искусно драматизировались, подавались доступным солдатам языком и, надо отдать должное австрийским спецслужбам, были сфабрикованы талантливо, ведь к изготовлению газет были привлечены видные журналисты того времени.

Во всей итальянской армии не было лучших солдат, чем пьемонтцы; они входили в состав ударных частей и обороняли ключевые позиции Итальянского фронта, именно те, которые германо-австрийские войска должны были захватить в первую очередь. И вот австрийские военные аэропланы начали сбрасывать на вражеские позиции целые пачки «свежих итальянских газет», отпечатанных в австрийских типографиях и содержащих известия, способные подорвать моральный дух любого, даже очень стойкого солдата. Для большей убедительности австрийская разведка проставляла на газетах не самые свежие даты; тем самым создавалось впечатление, что газеты вышли в Италии, а в Австрию привезены контрабандно. Солдаты вырывали газеты друг у друга из рук, искали в списках убитых и раненых фамилии друзей и родственников, которых при больших итальянских семьях было нетрудно найти, плакали, возмущались, втыкали штыки в землю.

Эффект этой операции австрийской разведки был потрясающим и превзошел все ожидания. К 23 октября возмущение в итальянских частях достигло предела, а на следующее утро после четырехчасовой бомбежки и часовой артподготовки 14-я германская армия генерала Отто фон Бюлова перешла в наступление. Итальянцы почти не оказывали сопротивления. Они были разгромлены и стремительно отступали. Лишь прибытие английских и французских резервных дивизий позволило к 10 ноября стабилизировать фронт на реке Пьяве, в 60 километрах от первоначальной позиции.

Битва при Капоретто вошла в историю мировых сражений как одно из самых позорных поражений обороняющейся армии. Итальянская армия потеряла 10 000 убитыми, 30 000 ранеными (вроде бы и немного), но 265 000 пленными и 300 000 дезертирами – цифры небывалые! Была потеряна половина всей артиллерии, 22 авиационных парка и много другого имущества.

Вот такой эффект может быть от печатного слова!

К сожалению, в российской истории было довольно много политиков, которые никогда в полной мере не ощущали всю глубину ответственности за судьбу страны. Одним из них, безусловно, является Александр Керенский. Его политическую жизнь можно было бы назвать сплошным анекдотом, если бы дальнейшая судьба страны (в том числе и «благодаря» его правлению) не оказалась столь драматической.

А. Ф. Керенский родился 22 апреля (4 мая) 1881 года в семье директора мужской и женской гимназий Симбирска, вскоре семья переехала в Ташкент. Александр был младшим ребенком, всеобщим любимцем. Он окончил гимназию с золотой медалью, учился на юриста в Санкт-Петербурге, стал адвокатом.

В 1906–1912 годах Керенский участвует в нескольких громких политических процессах, выступает защитником туркестанских эсеров, террористов из армянской партии «Дашнакцутюн», возглавляет комиссию Государственной думы по расследованию расстрела рабочих на Ленских золотых приисках, выступает в поддержку М. Бейлиса. Все это позволило ему начать активную политическую карьеру. В IV Государственной думе он возглавляет фракцию «трудовиков». Выступая с критическими речами в адрес правительства, он заслужил славу одного из лучших ораторов левых фракций и стал одним из лидеров либеральной оппозиции.

А. Ф. Керенский – один из самых молодых политиков начала XX века

Когда началась Февральская революция, он становится членом Временного комитета Государственной думы, товарищем (заместителем) председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 2 марта А. Ф. Керенский занял пост министра юстиции во Временном правительстве. Позже он становится военным министром, а потом и премьером. Такой карьерный взлет не мог не вскружить голову Керенскому, которому тогда не исполнилось и сорока лет. Многие знавшие его люди отмечали в нем тягу к театральным эффектам. Свою политическую деятельность он, похоже, рассматривал как некую театральную роль. Отсюда и комичность многих его вроде бы серьезных действий на фоне трагических событий, разворачивающихся в России. В. В. Маяковский писал о нем: «Глаза / у него бонапартьи и цвета / защитного френч. Слова и слова. Огнесловая лава. Болтает / сорокой радостной. Он сам / опьянен своею славой пьяней, / чем сорокаградусной… / В аплодисментном плеске премьер / проплывет над Невским, и дамы, / и дети-пузанчики кидают / цветы и розанчики». С. А. Есенин видел премьера примерно в таком же свете: «Свобода взметнулась неистово. / И в розово-смрадном огне / Тогда над страною калифствовал / Керенский на белом коне». А великий физиолог Иван Павлов высказался о нем значительно более резко: «Такая сопля и во главе государства. Он же все погубит».

Эмигрировав после Октябрьской революции, Керенский прожил еще целую жизнь, уже вне политики, вне России, многими проклинаемый или забытый. Он пережил и Ленина, и Троцкого, многих своих соратников по партии эсеров и Временному правительству, пережил становление Советской России, Вторую мировую войну, Сталина и Гитлера, даже президента Кеннеди, скончавшись только в 1970 году.

Генрих Боровик, лично встречавшийся с Керенским, вспоминал, что в Нью-Йоркской библиотеке среди исторических книг о России того периода не было «ни одной книги, где на полях не было карандашом или ручкой, больше всего карандашом, написано слов ненависти в его адрес».

Даже если смотреть на Керенского без ненависти и презрения, многие эпизоды его деятельности в 1917 году действительно выглядят как исторические анекдоты. Чего стоит одно только его прозвище «Александра Федоровна», которое он получил, додумавшись расположиться в бывших апартаментах царской семьи. Или прозвище Главноуговаривающий, которое дали ему, главнокомандующему Российской армией, солдаты на фронте. Или его мифический побег из Зимнего в женском платье. Ведь не про каждого будут рассказывать такое.