Авторов Коллектив - Философия Науки. Хрестоматия

Совокупность духовных явлений, подпадающая под понятие науки, обычно делится на две части; одна обозначается именем наук о природе; для другой, странным образом, общепризнанного обозначения не существует. Я присоединяюсь к словоупотреблению тех мыслителей, которые это второе полушарие интеллектуального глобуса именуют науками о духе. Во-первых, обозначение это, не в последнюю очередь благодаря широкому распространению «Логики» Джона Стюарта Милля, стало привычным и общепонятным. Во-вторых, при сравнении со всеми другими неподходящими обозначениями, между которыми приходится выбирать, оно оказывается наименее неподходящим. Конечно, оно крайне неполно выражает предмет данного исследования. Ведь в самом этом последнем факты духовной жизни не отделяются нами от психофизического жизненного единства человеческой природы. Теория, претендующая на описание и анализ социально-исторических фактов, не вправе отвлечься от этой цельности человеческой природы и ограничить себя сферой духовного. Впрочем, выражение «науки о духе» разделяет этот свой недостаток с любым другим применявшимся здесь выражением; наука об обществе (социология), науки нравственные, исторические, историко-культурные — все эти обозначения страдают одним и тем же пороком: они слишком узки применительно к предмету, который призваны выражать. А избранное нами название имеет то преимущество, что по крайней мере удовлетворительно очерчивает главный круг фактов, в реальной опоре на которые и осмысливается единство этих наук, и намечается их сфера, и достигается, пусть еще несовершенное, отграничение их от наук о природе. (2, с. 280-282)

М. Вебер (Weber) —немецкий социолог, историк, экономист. Учился в университетах Гейдельберга и Берлина. В 1889 году защитил в Геттингене диссертацию «К истории торговых обществ в средние века». С 1894 года — профессор политической экономии Фрейбургского университета. В 1904 году совместно с В. Зомбартом основал журнал «Архив социальной науки и социальной политики». Наряду с академическими исследованиями вел активную политическую деятельность в качестве советника германской делегации на переговорах в Версале и члена комиссии, готовившей Веймарскую конституцию. В начале XX века Вебер проводит ряд исследований в области методологии социально-исторических наук. Выпускает в свет работы: «Объективность социально-научного и социально-политического познания» (1904), «Критические исследования в области логики наук о культуре» (1906), «Наука как призвание и профессия» (1920). Посмертно была издана его книга «Хозяйство и общество» (1921).

Вебер последовательно отстаивал логическую и теоретическую автономию науки, не принимая деления на «науки о природе» и «науки о культуре». Видел цель научного познания в постижении истины; описании реальности и последующем ее объяснении. Одним из важнейших методологических критериев социальногуманитарных наук он считал принцип «отнесения к ценностями», понимая под ним принцип свободы выбора, устанавливающий направление поиска для причинного объяснения феноменов. Разработал теорию «идеальных типов» как адекватных методологических средств социально-исторического познания. «Идеальный тип» — это исследовательская мыслительная модель, которая конструируется теоретически и только в качестве логической нормы соотносится с эмпирической реальностью. В процессе методологических поисков Вебер проводит границу между знанием и оценкой, суждениями о фактах и суждениями о ценностях, между сущим и должным, отстаивая тем самым ценностную нейтральность социально-исторического научного знания.

Тексты основных произведений Вебера («"Объективность" социально-научного и социально-политического познания (1904); «Критические исследования в области логики наук о культуре» (1905); «О некоторых категориях «понимающей» социологии» (1913); «Смысл "свободы от оценки" в социологической и экономической науке» (1917); «Основные социологические понятия» (1919)) приведены по изданию: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

Т.Г. Щедрина

<...> Объективная значимость всякого эмпирического знания состоит в том — и только в том, — что данная действительность упорядочивается по категориям, в некоем специфическом смысле субъективным, поскольку, образуя предпосылку нашего знания, они связаны с предпосылкой ценности истины, которую нам может дать только опытное знание. Тому, для кого эта истина не представляется ценной (ведь вера в ценность научной истины не что иное, как продукт определенной культуры, а совсем не данное от природы свойство), мы средствами нашей науки ничего не можем предложить. Напрасно, впрочем, будет он искать другую истину, которая заменила бы ему науку в том, что может дать только она — понятия и суждения, не являющиеся эмпирической действительностью и не отражающие ее, но позволяющие должным образом мысленно ее упорядочить. В области эмпирических социальных наук о культуре возможность осмысленного познания того, что существенно для нас в потоке событий, связана, как мы видели, с постоянным использованием специфических в своей особенности точек зрения, соотносящихся в конечном итоге с идеями ценностей, которые, будучи элементами осмысленных человеческих действий, допускают эмпирическую констатацию и сопереживание, но не обоснование в своей значимости эмпирическим материалом. «Объективность» познания в области социальных наук характеризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позволяющими понять значимость этого познания, но не способными служить доказательством их значимости, которое не может быть дано эмпирически. Присущая нам всем в той или иной форме вера в надэмпирическую значимость последних высочайших ценностных идей, в которых мы видим смысл нашего бытия, не только не исключает бесконечного изменения конкретных точек зрения, придающих значение эмпирической действительности, но включает его в себя. Жизнь в ее иррациональной действительности и содержащиеся в ней возможные значения неисчерпаемы, конкретные формы отнесения к ценности не могут быть поэтому постоянными, они подвержены вечному изменению, которое уходит в темное будущее человеческой культуры. Свет, расточаемый такими высочайшими ценностными идеями, падает на постоянно меняющуюся конечную связь чудовищного хаотического потока событий, проносящегося сквозь время. (С. 412-413)

<...> Любая историческая «оценка» включает в себя <...> «созерцательный» момент; в ней содержится не только и не столько непосредственное оценочное суждение «занимающего определенную позицию субъекта»; ее существенное содержание составляет <...> «знание» о возможных «отнесениях к ценности», то есть она предполагает способность — хотя бы теоретически — изменять «точку зрения» по отношению к объекту. Обьино говорят, имея это в виду, что нам надлежит «объективно оценить» какое-либо событие, прежде чем оно в качестве объекта «войдет» в историю, но это именно ведь не означает, что оно может оказать каузальное «воздействие». <...> (С. 459)