Авторов Коллектив - Философия Науки. Хрестоматия

Факт повсеместного применения радикальной интерпретации (иными словами, факт использования шаблонного метода интерпретации в качестве полезного отправного пункта в понимании нами говорящего) скрыт от нас многими вещами, и прежде всего тем, что синтаксис значительно более социален, чем семантика. Упрощенно говоря, причина этого заключается в следующем: скелетом того, что мы называем языком, является шаблон умозаключений и структур, образуемый логическими константами. Если мы вообще можем применять к говорящему общий метод интерпретации — то есть если возможно хотя бы начальное понимание говорящего на основании подобия его и нашего языков, — это может происходить только благодаря тому, что мы можем подходить к его структурообразующим механизмам как к своим собственным. Это позволяет фиксировать логическую форму его предложений и определять части речи. (2, с. 231-232)

Такое представление о процессе интерпретации позволяет увидеть проблемы приложения формальных методов к естественным языкам в новом свете. Оно помогает понять, почему с наибольшим успехом формальные методы применяются в синтаксисе: здесь, по крайней мере, есть все основания ожидать, что одна и та же модель будет работать для целого ряда говорящих. К тому же нет видимых причин, в силу которых каждый гипотетический метод интерпретации не мог бы стать формальной семантикой для того, что упрощенно можно назвать языком.

Чего мы, однако, не можем ожидать, так это формализации рассуждений, посредством которых индивид приспосабливает свои теории интерпретации к потоку новой информации. <...> (2, с. 232)

<...> Как убеждения, желания, намерения — это условия существования языка, так и язык является условием для их существования. Однако возможность приписания тому или иному существу убеждений и желаний есть условия для того, чтобы иметь с ним общие конвенции. Но если изложенные в данной статье мысли верны, конвенция не является условием существования языка. Поэтому я считаю, что философы, рассматривающие конвенцию как необходимый элемент языка, ставят все с ног на голову: на самом деле язык есть условие для выработки конвенций. (2, с. 232-233)

Дж. Серл (Searle) — американский философ, представитель аналитического направления в современной западной лингвистической философии, родился в г. Денвер, США. С 1959 года — профессор Калифорнийского университета. Как философ Серл сформировался под влиянием Д. Остина, в частности его теории «речевых актов». Философию языка рассматривает как часть философии сознания. По Серлу, философское исследование языка есть исследование правил деятельности по употреблению языковых выражений, а любое действие человека берет начало в его сознании — в его намерениях, желаниях, полаганиях. Дальнейшее развитие теории речевых актов он связывает с понятиями интенциональности и иллокутивного акта (утверждения, вопроса, приказания, обещания). Серл считает, что концептуальные характеристики речевых актов подобны характеристикам соответствующих ментальных состояний. Понятие значения языковых выражений вообще теряет смысл в отрыве от реальной соотнесенности с различными сторонами сознания индивида — носителя языка. Таким образом, значение языкового выражения сводится к интенциональности материальной оболочки языка; интенциональности тех физических сущностей, которые опосредуют общение между людьми. Интенциональность этих физических сущностей вторична, так как она выводится из первичной, внутренней интенциональности соответствующих ментальных состояний. В связи с этим Серл создает теорию подразумевания. Совершая речевой акт, сознание намеренно навязывает некой физической сущности (звукам или буквам) те же самые условия удовлетворения, которые имеет выражаемое в данном речевом акте ментальное состояние. Феномен подразумевания есть результат длительного эволюционного развития примитивных форм интенциональности.

А.В. Евтушенко

Фрагменты статьи «Природа интенциональных состояний» цитируются по изданию:

Философия, логика, язык. М., 1987. С. 96-126.

Для начала мы могли бы констатировать, что Интенциональность есть то свойство многих ментальных состояний и событий, посредством которых они направлены на объекты и положения дел внешнего мира. <...> (С. 96)

Во-первых, с моей точки зрения, ментальные состояния и события обладают Интенциональностью. <...> Ментальные состояния некоторых типов иногда являются интенциональными, а иногда — неинтенциональными. Например, существуют формы восторга, уныния и тревоги, которые переживаются сами по себе, не будучи восторгом, унынием, тревогой по поводу чего-то конкретного, но вместе с тем существуют такие формы этих состояний, когда восторг, уныние и тревога имеют конкретный повод. Беспричинная тревога, уныние и радость не будут интенциональными; когда же они на что-то направлены, они Интенциональны.

Во-вторых, Интенциональность не тождественна осознанности. Многие осознанные состояния не являются интенциональными, например, внезапное чувство восторга, и многие Интенциональные состояния не осознаются. Скажем у меня много убеждений, о которых я не думаю в настоящий момент и о которых, быть может, я никогда не буду думать. <...> Характерная особенность Интенциональных состояний, в моем употреблении этого термина, заключается в том, что существует различие между этим состоянием и тем, на что оно направлено или чем оно вызвано <...> Классы осознанных состояний и Интенциональных ментальных состояний пересекаются, но не являются тождественными и не включаются один в другой. В-третьих, намеренность [intending] представляет собой одну из форм Интенциональности среди многих других и не имеет особого статуса. Очевидное созвучие слов «Интенциональность» и «интенция» внушает мысль, что интенции играют некоторую особую роль в теории Интенциональности. Однако, с моей точки зрения, намерение сделать что-то является лишь одной из форм Интенциональности наряду с верой, надеждой страхом, желанием и т.п. <...> (С. 96-98)

Вот несколько примеров состояний, которые могут быть Интенциональными: вера, страх, надежда, желание, любовь, ненависть, симпатия, неприязнь, сомнение, удивление, удовольствие, восторг, уныние, тревога, гордость, раскаяние, скорбь, огорчение, виновность, наслаждение, раздражение, замешательство, одобрение, прощение, враждебность, привязанность, ожидание, гнев, восхищение, презрение, уважение, негодование, намерение, нужда, воображение, фантазия, стыд, вожделение, отвращение, ужас, стремление, развлечение и разочарование.