Карл Барт - Очерк догматики. Лекции, прочитанные в Университете Бонна в летний семестр 1946 года

Верую в Бога, Отца, всемогущего, Творца неба и земли.

И в Иисуса Христа, его единственного Сына, нашего Господа, зачатого Святым Духом, рожденного Девой Марией, пострадавшего при Понтии Пилате, распятого, умершего и погребенного, сошедшего в ад, на третий день воскресшего из мертвых, взошедшего на небо, сидящего по правую руку Бога, всемогущего Отца; Он и придет оттуда судить живых и мертвых.

Верую в Святого Духа, святую всеобщую церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение плоти и вечную жизнь. Аминь.

Эта небольшая книга Карла Барта (1886‐1968), одного из крупнейших протестантских теологов XX века, представляет собой краткое изложение в виде лекций догматических принципов. Она позволит читателю составить довольно полное представление о теологической позиции этого крупнейшего религиозного мыслителя нашего времени. При этом книга рассчитана не только и даже не столько на специалистов, сколько на широкого читателя, интересующегося теоретическим обоснованием христианской веры и историей западной теологии.

Культурная значимость перевода классиков немецкой теологии XX века на русский язык не нуждается в специальном обосновании. Достаточно сказать, что до настоящего времени на русском языке не существует произведений даже самых значительных представителей этой дисциплины – русский образованный читатель знает о них лишь понаслышке. Освоение данного великого наследия западной культуры еще только предстоит. Это относится и к Карлу Барту, хотя попытки перевода некоторых его статей уже делались, и довольно успешно (журнал «Путь», 1992, № 1). Однако едва ли несколько специальных статей могут дать представление об этом глубоком мыслителе.

Выбор для перевода небольшой книги «Очерк догматики» связан с попыткой найти произведение, достаточно полно демонстрирующее взгляды Барта.

Барт излагает свою теологическую концепцию в форме комментариев к Апостольскому символу веры, распространенному на Западе как в католической, так и в протестантских церквах. Этот символ веры – сокращенный вариант принятого в православной церкви Никейского символа. Он не содержит утверждений, порождающих конфессиональные споры, и поэтому служит основой для экуменического диалога церквей. Символ по замыслу содержит кратчайшее изложение положений христианского вероисповедания и, конечно, затрагивает ее основания.

Книга, несомненно, привлечет внимание большой читательской аудитории своим содержанием, так как, будучи написанной в форме богословского комментария к Апостольскому символу веры, затрагивает актуальные для многих людей проблемы веры и жизни. По стилю и способу изложения она доступна практически каждому, кого волнуют рассматриваемые в ней вопросы. По этим причинам «Очерк догматики» способен послужить хорошим началом для знакомства, которое впоследствии может углубляться и переходить на другие ступени общения, причем как в профессиональной аудитории, так и в широких кругах.

Несомненной заслугой переводчика данной книги является то, что ему удалось передать намерение автора – изложить положения веры на языке современной теологии и тем самым приблизить их к живущему в наши дни человеку, заставить его продумать свою веру на рациональном языке теологии.

Эти лекции были прочитаны в наполовину разрушенном зале некогда столь видного курфюрстерского замка в Бонне, где позднее расположился университет. Начинались они в семь часов утра после того, как для ободрения мы пели какой‐либо псалом или гимн. Около восьми часов во дворе начинались восстановительные работы, сопровождавшиеся гудением машины, которая дробила развалины. (Я должен сообщить, что в результате своего любопытства я натолкнулся в мусоре на неповрежденный бюст Шлейермахера, который был извлечен и где‐то вновь занял почетное место.) Слушатели состояли отчасти из теологов, а в большей части – из студентов других факультетов. Большинство людей в сегодняшней Германии, каждый по‐своему и на своем месте, прошли через многое и пережили многое, даже чрезмерно многое. Это было заметно и по моим боннским студентам. И они своими серьезными лицами, которым предстояло вновь научиться улыбаться, производили на меня не менее серьезное впечатление, чем я (окутанный всевозможными слухами из старых времен), чужак, должен был производить на них. Ситуация остается для меня незабываемой. По случайности это был мой пятидесятый доцентский семестр. А когда он закончился, у меня было впечатление, что он стал лучшим из всех.

У меня были серьезные колебания по поводу издания этих лекций в виде книги. Я уже опубликовал два изложения Апостольского символа – «Сгеdo» (1935) и «Confession de la Foi de l’Eglise» (1943). Внимательные читатели данной книги в этой третьей попытке вряд ли обнаружат много нового в содержательном плане, а те, кто читает большие тома «Церковной догматики», – тем более. Кроме того, я впервые в жизни читал лекции, не имея напечатанных материалов, основные положения (здесь помещены в начале каждого параграфа) выражены с достаточной свободой. Те первобытные условия, которые я застал в Германии, сделали для меня безусловно необходимым «говорить» вместо того, чтобы «читать».

И в результате то, что перед вами, – слегка приглаженная и улучшенная стенографическая запись. В данном изложении в различных местах отсутствует та точность, к которой я обычно добросовестно стремлюсь. Это особенно заметно к концу, поскольку я должен был спешить, а помимо лекций мне приходилось заниматься всякими другими делами. Мои непосредственные сторонники могли даже этот недостаток считать достоинством данных лекций. И когда я произносил это viva voce, я тоже наполнялся радостью. А сейчас, когда лекции напечатаны, я вижу их слабости и не буду в претензии ни к одному рецензенту, который поставит мне их в упрек.

Когда я в конце концов поддался давлению, которое на меня особенно оказывал руководитель евангелического издательства Цолликон (Verlag Zollikon), то составил эти лекции и отдал их в печать, руководствуясь соображением, что сказанное в них, как раз благодаря такой более раскрепощенной форме, послужит объяснению того, что в других местах я выразил более строго и сжато, а потому оно, может быть, привлекало к себе меньше внимания и было доступно меньшему числу людей.

Другие, вероятно, прочтут эту небольшую книгу с удовольствием потому, что, хотя здесь и не слишком много ссылок на актуальные обстоятельства, она именно в этой форме является в определенной мере документом нашего времени, которое вновь стало временем «между эпохами», причем не в одной лишь Германии. Наконец, я сказал себе, что христианский символ не только допускает, но иногда и требует объяснения в такой тональности и в таком темпе, как здесь.