Денис Гаврилов - Православная философия и наука

В начале 2000-х на симпозиуме «Жизнь после смерти: от веры к знанию» А. В. Михеев подвёл итог исследований по вопросам существования души: доказано существование так называемого тонкого тела, которое является носителем таких составляющих человеческого существа как самосознание, память, эмоции и внутренняя жизнь. Это тонкое тело является некой параллельной компонентой нашего тела физического, что и обеспечивает вышеобозначенные процессы. Физическое же тело – лишь посредник для их проявления в физическом мире.

«Исследование в области термодинамики процессов мышления» Николая Ивановича Кобозева разрывает по швам материалистическую картину мира. Согласно второму закону термодинамики положительная энтропия постоянно стремится к увеличению, то есть система приходит из большего порядка в меньший – деградирует. Закон нарастания положительной энтропии в замкнутой системе запрещает существование мира. В момент своего возникновения, не имея внешнего источника, подводящего отрицательную энтропию, Вселенная сразу же пришла бы в равновесное состояние, т. е. погибла. Уникальный парадокс человеческого мышления в том, что, используя энтропийную систему мозга, оно создает безэнтропийные объекты – продукты человеческой логики: «Под безэнтропийностью логического суждения понимается возможность точного воспроизведения данного результата из данных посылок согласно данному алгоритму». Но всё дело в том, что сам по себе человеческий мозг как физический объект на это не способен. Невозможность создания тождественных объектов следует ещё из теоремы Нернста-Планка. Энтропийная операция не может произвести безэнтропийную продукцию так же, как типографский оттиск не может содержать меньше опечаток, чем матрица, с которой он сделан. Для процесса человеческого мышления «необходима столько низкая энтропия, а иногда даже полная безэнтропийность механизмов мозга, которую не может обеспечить биохимический материал мозга и нейронная сеть, построенная из этого материала».

В работе с опорой на современный аппарат термодинамики показывается, что ответственными за процесс сознания ни клетки, ни молекулы быть не могут, поскольку степень энтропии биологических процессов человека не соответствует его структуре долговременной памяти и энергетической затраты мышления. Для этого требуются постоянная внешняя антиэнтропийная подпитка. А поскольку такая «подпитка» не исследована, учёному приходится привлекать гипотетические частицы «психоны», которые отвечают за существование человеческого «Я» с безэнтропийным мышлением и согласовывать её с «теорией вакуума», откуда можно было бы черпать энергию. Становится понятно, что существует асоматическая составляющая, несущая человеческое сознание. Если сопоставить эту составляющую с христианской антропологией человека, то мы увидим, что функцию антиэнтропийной подпитки выполняет не что иное как человеческая душа.

Но в физиологии и психологии до сих пор принята выводить все проявления человеческого сознания как результат внутренних биологических процессов. Вопрос о существовании души здесь не ставится, а отрицается априори. В таких рамках человек видится как машина, у которой можно заменить составные части, а по износу отправить в утиль. Если об исследовании заслуженного советского учёного Кобозева решили умолчать, то об эксперименте американского физиолога Бенджамина Либета в своё время мог узнать любой обыватель. Его эксперимент наглядная демонстрация того, как «учёные» могут беспорядочно интерпретировать полученные факты согласно собственным целям. А цель исследования была проста – доказать, что у человека нет свободы воли.

Вывод был сделан на том основании, что при отслеживании сигналов активности мозга в рамках выполнения той или иной операции человеком, мозг «опережал» сознание. Отсюда выводится и строгая зависимость, детерминированность сознания физиологическими процессами. Но что такое свобода воли? Правильно ли этот термин был осознан? Воля как субъективная целенаправленная активность, определяющая свою направленность в постановлении тех или иных целей, задаёт вектор принятия решений.

В эксперименте Либета мы можем наблюдать не свободу воли, но лишь свободу выбора. Действия субъекта сводятся к определенным рамкам эксперимента. Свобода воли здесь остаётся за скобками, она сыграла свою роль, когда человек решил принять участие в эксперименте. Все последующие его действия преследовали цель исполнения воли сотрудника, проводившего опыт. Когда ЦНС запустила физиологический процесс для выполнения действия (нажатия на кнопку), частное действие было отрефлексировано сознанием с небольшой задержкой по отношению к физиологической активности. Она была обусловлена лишь рефлексией, когда как мозг начал выполнять действие уже после принятого сознанием решения о выполнении субъектом эксперимента.

Таким образом, мы видим, что опыт в котором сознание было интерпретировано как побочный продукт мозга, при правильной расстановки понятий показывает обратный этому выводу результат – работа мозга полностью обусловлена сознанием человека, мозг выполняет функцию «процессора» перерабатывающего полученную информацию, но руководит всем в конечном итоге независимое сознание человека. Этот пример показывает, как неверные обобщения и «научные» факты трактуются современными физиологами в целях доказательства собственной теории, но не поиска Истины.

Насчёт этой ущербности «научного» познания со знанием дела высказался Виктор Франкл:

"Есть, например, случаи умственной отсталости, которые происходят из-за гипофункции щитовидной железы. Если такой пациент получит гормоны щитовидной железы, его I.Q. возрастет. Значит ли это, что дух – не что иное, как гормоны щитовидной железы, как сказано в книге, которую мне однажды прислали на отзыв? Я бы скорее сказал, что гормоны щитовидной железы – «не что иное», как необходимое условие, которое автор спутал с достаточным. Или рассмотрим гипофункцию надпочечной железы. Я сам опубликовал две статьи, основанные на лабораторных исследованиях, относительно случаев деперсонализации, происходящей из-за гипофункции надпочечников. Если такому пациенту дать дезоксикортикостерон ацетат, он снова чувствует себя личностью, чувство самости восстанавливается. Значит ли это, что самость – не что иное, как дезоксикортикостерон ацетат? Здесь мы достигаем точки, в которой пандетерминизм превращается в редукционизм. Поистине только отсутствие различения причин и условий дает редукционизму выводить человеческие феномены из субчеловеческих и сводить человеческие феномены к субчеловеческим… Редукционизм – это нигилизм наших дней. Вчерашний нигилизм провозглашал «ничто». Нынешний редукционизм проповедует «не что иное, как». Человек – не что иное, как компьютер или «голая обезьяна»."