Вадим Елфимов - Религиозный смысл болезней

Тело человека не случайно такое, какое есть, «на теле можно видеть Промысел Божий» (37) о человеке. Не по слабости Своей Творец Вселенной создал человека с телом, которое столь уязвимо (38). Голод, жажда, холод, свет, шум, радиоволны – да любое внешнее воздействие может послужить для человека непосредственной причиной болезни, не одной, так другой. «Проклята земля» – для человека проклята. Есть прямая аналогия с проклятием Земли и проклятием природы человека. В каких-то отношениях их можно считать враждебными по отношению к человеку. Правда, необходимо уточнить: в ответ враждебными. Не случаен этот почти штамп: «природа мстит человеку». «Мстит» – это, возможно, и красиво, но неверно по существу. Природа «мстит» человеку примерно так же, как «мстит» автомобиль, если ты вместо тормоза нажмёшь на газ, или компьютер, если ты вместо «сохранить» нажмёшь «удалить». Ничего плохого в красивых метафорах нет, но только не в контексте поиска истины, когда двусмысленность может увести далеко в сторону, и хорошо, если только в поэтические дебри.

Тело – тоже «мстит». «Самое тело наше – не в мире с нами: здоровое – оно враждует, подвергаясь болезни – причиняет скорбь» (39). Тело таким стало, чтобы служить ещё одним источником искушений и соблазнов. Даже здоровое тело враждует с душой. «Враждебность» тела по отношению к человеку (40) является двойственной. С одной стороны тело человека – это определённый «механизм», и, как всякое устройство, требует правильного с собой обращения. Если человек ведёт себя «небрежно» или «беспорядочно» по отношению к собственному телу, то соответственно этому и получает результат (41).

В этом месте мы видим прямое совпадение с материалистическим объяснением болезней. Наша физиология такова, что организму по объективным причинам может не хватать еды, воды и пр., причём чего-то конкретного. Найти «золотую середину» здесь не так-то просто. Животной саморегуляцией здесь и не пахнет, её, скорее всего, и нет как таковой – животные тоже могут быть крайне невоздержанными и неразборчивыми в пище. То есть уже в физиологии человека заключен некий конфликтный потенциал: «не то и не столько съел или выпил» уже само по себе может привести к некоторым болезненным ощущениям – как минимум. Человек в отличие от животных наделён разумом, который, безусловно, тоже участвует в приёме «пищи» (42).

Другой стороной такой слабости тела человека является простота воздействия на душу человека. Тело – как инструмент, как «посредник» между человеком и потусторонними силами, как добрыми, так и злыми. Можно сказать, что оно играет некоторую вспомогательную роль. Это становится понятным, если мы вспомним о том, что тело – это единственный элемент структурной триады человека, которое смертно и подлежит тлению, и имеет в этой связи свои особенности и «характеристики». Тело уже от рождения становится «заражённым болезнью», по красивому выражение Кирилла Александрийского, и при этом как бы «удобопреклонно к греху», так что и самому праведному очень непросто устоять перед соблазнами плоти (43).

Твоя неумеренность может быть очень неслучайной. Ты можешь почувствовать неприятные ощущения просто от вида, качества и количества съеденного-выпитого, но это – «болезнь роста», элемент познания мира, этот твой опыт, кстати, поможет другим людям, это своего рода «народная терапия» (или гигиена), действующая на упреждение. Но ты можешь получить те же самые ощущения и в качестве соблазна и искушения. То есть в каком-то месте ты просто не заметил, как тебе подсунули лишний кусок, или же ты сам привык «ни в чём себе не отказывать», или же решил «побаловать себя немного». И что, ты внутри себя сделал вывод о том, что переел или что-то не то съел? Нет, ты начинаешь сердиться, переживать, пить таблетки, третировать близких и проч. То есть вместо того, чтобы настроить свой внутренний мир, своё подсознание на анализ ситуации изнутри с целью познания физических и химических законов мира, а также для рационализации собственного поведения в этом направлении, ты пошёл на поводу. Есть полнота как особенность обмена веществ, склонность к полноте обусловлена природной физиологией, а есть полнота, которая объясняется простым пренебрежением к себе, к другим людям, чревоугодием, быть следствием мировоззренческой позиции: расхлябанности, некритичности, безразличия, наплевательского отношения к миру.

Но как бы то ни было, любая болезнь неслучайна. Тело, если и «механизм», то не чужой и не инородный по отношению к душе человека. Поэтому не стоит объяснять причины своих недомоганий только тем, что поел чего-то не того или плохо оделся в сырую погоду. Мнение святых учителей здесь однозначное: любая вредная еда может не причинить существенного ущерба для здоровья, равно как и любая же полезная пища может не пойти впрок, поскольку на всё есть «попущение Божие» (44).

Но не только для сил зла твоё тело представляет цель и средство. Вспомним пронзительный евангельский эпизод: Христос подал Иуде кусок хлеба, «и после сего куска вошёл в него сатана» (45). Искушал ли Господь Иуду? Из-за того ли в него «вошёл сатана», что Иисус Христос подал ему кусок хлеба?

Вот и так, оказывается, в жизни бывает: Бог протягивает тебе руку помощи, а ты в неё плюёшь. Не Бога ты «наказал» – себя. «Иди и делай, что задумал», – на какой ещё ответ ты рассчитывал после своего плевка в руку Спасителя? Что Он будет просить, умолять тебя остановиться, одуматься, подумать о себе и о семье? Он сделал всё, что мог. И не говори потом, что тебе вовремя не помогли. Иуде даже и поболеть-то перед смертью не дали…

Согласно христианству человек есть тридное единство тела, души и духа. Духовное в человеке понимается не только как неравное душевному, но в некоторых отношениях эти понятия противопоставляются друг другу (46). Дух в человеке свободен, душа – нет. Когда «душа болит» или «душа страдает», то она болит и страдает вместе с телом. При этом душевные страдания либо предшествуют болезням телесным, либо наоборот следуют за ними. Ничего нет странного и в совпадении по времени душевного разлада с телесной немощью, потому что человек в такой ситуации в целом нездоров. Любая болезнь – это сбой в управлении, и поэтому есть что-то безусловно родственное между физической, психической или нравственной болезнью. Апатия, алкоголизм, трудоголизм в таком контексте оказываются такими же болезнями, как, например, хроническая ангина или нефрит.

До сих пор, как и раньше (47), вызывают удивление суждения, что душевное – это одно, а телесное – это другое. Хотя сейчас, по-видимому, уже нет медиков, которые бы отрицали связь психики и телесного здоровья больного, но с уверенностью можно говорить о том, что среди них, как и среди не медиков, немного тех, кто признавал бы наличие связи болезни тела и нравственного состояния человека. И дело даже не в том, что врачам самим очень было бы затруднительно диагностировать болезнь во всей её полноте, а в том, что отрицание важности духовного начала в человеке закладывается в современном обществе с детства. Все вокруг говорят о любви, о том, что нужно соблюдать всяческие нравственные нормы, которые в большинстве своём прямо взяты из Библии и из других великих книг человечества, но при этом «зачем» описывается как-то очень туманно. Создаётся впечатление, что такое воспитание носит по большей части традиционный и формалистический характер, а сами нравственные нормы рассматриваются как элемент поддержания порядка в обществе. То есть по-прежнему исподволь и неявно люди разумеют договорной характер появления и существования этих норм. Мораль просто регулирует социальную жизнь.