Александр Логунов - Книга Рождественской радости. 55 дней. Рождественский пост – Рождество – Крещение. Вдохновение на каждый день

И теперь, в годы старости, мое благодарное сердце переполняется горячей признательностью к моим милым родным, к няне, которые среди забот, труда и нужды оберегали и охраняли наше детство от тяжелой житейской прозы и заботами и любовью создали нам среди жизненной пустыни светлый островок счастья…

Клавдия Лукашевич. Мое милое детство

Странен быв на земли, Небеснаго Отечества достигл еси, преподобне отче Паисие, добротолюбия подвижниче, верных научил еси ум к Богу возводити и сердцем к Нему взывати: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго.

Странствуя по земле, ты в Небесное Отечество вошел, преподобный отец Паисий; подвижник, любитель добродетели, ты верных научил ум к Богу возводить и сердцем к Нему взывать: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного » [2] Перевод Марии Нефёдовой. .

И не мудрено, что этот святой уголок умирающей России избрали мои предки (дедушка и бабушка), чтобы в нем, рядом с глубоко чтимыми ими святынями, окончить свою жизнь и с верой уйти в мир иной. Посетив Саров и Дивеево несколько раз, пожертвовав Дивеевской обители колокола, дедушка приобрел участок земли и домик Мантурова на нем, который состоял из одной рубленой комнаты. Дедушка пристроил к нему анфиладу срубленных из сосновых бревен комнат, число которых равнялось семи, и огромную кухню с русской печью, плитой, ларями для муки. Были также и разные службы, банька, сарай, в котором поселилась корова Кукушка, и глубокий сводчатый погреб, с крюками коваными в потолке, с сорокаведерными бочками для квашения капусты, отсеками для картошки, бочонками и бочками под соленые грузди, моченые яблоки и иную постную снедь. Таким остался в моей памяти этот дивеевский дом, в котором и суждено мне было родиться в то самое осеннее утро 10 октября 1919 г.

<���…>

В нашем доме никто не ел мяса и его очень редко готовили только для нас, детей. Все посты соблюдались с монастырской строгостью: уж если «чистый», то по всем правилам чистый для всех, и для нас тоже. Если в этот день по уставу не положено «елея», то его и не было. Вот почему по осени в больших сенях в длинной долбленой колоде несколько монашенок с тихим пением тяпками рубили капусту, жали ее с солью и ведрами наполняли сорокаведерные бочки, предварительно выпарив их раскаленными в русской печи камнями, поливая их водою и закрывая мешковиной. Щи из квашеной капусты, сваренные в русской печи в глиняных чугунах да хорошенько протомившиеся на горячих угольках, что может быть вкусней этих щей! Все посты мы их хлебали деревянными саровскими ложками, изящно вырезанными из липы, с рукой на вершине ручки, пальцы которой были сложены в трехперстие для совершения крестного знамения, а за запястьем руки обязательно три свободно вертящихся колечка. Такая с детства мне знакомая ложка каким-то чудом сохранилась у меня. Картошка была с огорода, вспаханного Василием, братом Анюты. Квашеная капуста, соленые грибы, большими кузовами принесенные из леса в грибное лето вертьяновскими девушками, цокающими и окающими на крыльце с мамой: «Цаво бат, да тысь глянь, одне груздочки бат». Из сушеных белых грибов варились ароматные супы янтарного цвета, щи и разные запеканки. На поду выпекали свой хлеб и обязательно с пылу с жару ржаные лепешки. Постились в нашем доме и по средам, и по пятницам.

Алексей Арцыбушев. Милосердия двери

Мытарства иго отверг, правды игу припряглся еси и явился еси купец всеизряднейший, богатство принес юже с высоты премудрость. Отонудуже проповедал еси истины слово и унылых воздвигл еси души, написав час судный.

Отвергнув рабство мытной службы, ты в правды ярмо впрягся и показался лучшим из купцов, богатство принеся – Небесную Премудрость. Потому ты проповедал Слово истины и воздвиг унылых души, записав закон Христов [3] Перевод Марии Нефёдовой. .

Вот такая история произошла в 2002 году, когда у нашего сына Саши родился его первенец, Мишаня. Сам Александр в это время находился в Москве, на сессии в институте, и приехать никак не мог. Так что забирать из роддома его жену Ирину нужно было мне.

К слову, само рождение Мишани произошло в знаменательной ситуации. Когда он был еще в животике мамы, уже обсуждалось имя ребенка. Алла предложила, чтобы нашего первого внука назвали Михаилом; свое пожелание робко высказала, но дети не очень прислушивались.

Мальчонку они заранее назвали Ванечкой. В предполагаемый срок его рождения (ближайшие дни к празднику Введения во храм Пресвятой Богородицы) Иоанны в месяцеслове поминались каждый день (впрочем, в нашем календаре вообще редкий день бывает без памятования святых Иоаннов).

21 ноября, на мои именины, в день памяти архистратига Божьего Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, к нам в храм на литургию приехали много друзей, в том числе отец Борис Каширов, отец Андрей Басов и батюшка с наибольшим стажем служения в Церкви, как его называли с любовью, старец, отец Валентин Сеха (ныне покойный). После богослужения сидели у нас дома за праздничной трапезой. Тут Ирина почувствовала некоторое недомогание, со временем оно не проходило. Позвонили наблюдавшему ее врачу, тот рекомендовал немедленно привезти ее в роддом, где и советовал полежать на сохранении оставшиеся до родов дни. Отвезли. Через несколько часов нам позвонили: начались схватки.

Ночью Ира благополучно родила. Естественно, Мишаню – 21 ноября.

Так вот, через несколько дней приехал я к роддому забирать мать с младенцем, везти домой (Саша по-прежнему в Москве сдавал экзамены). Приехал я на бывшем тогда у нас в эксплуатации стареньком «субару легаси» (его за символическую плату пожертвовали нам добрые люди – Лена и Юра Красновы). Машина серая, длинный универсал. Остановился я напротив главного входа в роддом, женщины пошли за Ирой и Мишаней. Пока суть да дело, из фойе выходит какое-то семейство: молодая мама с пищащим кулечком на руках, ее, судя по всему, супруг, бабушки-дедушки, дети. Все идут к моей машине, оживленно что-то обсуждают. Подходят, открывают дверцы, начинают плотно усаживаться. Я изумленно молчу, смотрю на них.

А приехал я, между прочим, в полном иерейском облачении: ряса, «золотой крест», скуфья. Семейство расселось, все так же на меня не глядя. Наконец сидящая на переднем сиденье энергичная бабушка заявила: