Анжелика Королькова - Словарь афоризмов русских писателей

Истина не может доставить блаженства… Вот Правда может. Это человеческое, наше земное дело… Правда и Справедливость !

Истинный талант создает школу…

История искусства и литературы у нас на Руси замечательна своим особенным, двойственным развитием. Мы начинаем с подражания чужеземным образцам…

Каждый человек в молодости своей пережил эпоху «гениальности», восторженной самонадеянности, дружеских сходок и кружков.

Как бы то ни было, мы, кажется, не слишком ошибемся, если скажем, что для всех людей идеал — эта основа и цель их существования и находится либо вне их, либо в них самих: другими словами, для каждого из нас либо собственное я становится на первом месте, либо нечто другое, признанное за высшее.

Как из этого разъединения и раздробления, в котором, кажется, все живет только для себя, — как выходит именно та общая, бесконечная гармония, в которой, напротив, все, что существует, — существует для другого, в другом только достигает своего примирения или разрешения — и все жизни сливаются в одну мировую жизнь, — это одна из тех «открытых» тайн, которые мы все и видим и не видим.

Как пуст, и вял, и ничтожен почти всякий прожитый день ! Как мало следов оставляет он за собою! Как бессмысленно глупо пробежали часы за часами!

И между тем человеку хочется существовать; он дорожит жизнью, он надеется на нее, на себя, на будущее…

О, каких благ он ждет от будущего !

Какая ничтожная малость может перестроить всего человека !

Какого вы мнения о семейной жизни вообще? Ее можно сравнить с молоком… но молоко скоро киснет.

Какую клевету ни возведи на человека, он, в сущности, заслуживает в двадцать раз хуже того.

Когда переведутся Дон-Кихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать.

Космополитизм — чепуха, космополит — нуль, хуже нуля; вне народности и художества нет ни истины, ни жизни, ничего нет.

Красоте не нужно бесконечно жить, чтобы быть вечной, ей довольно одного мгновения.

Кто пожил, да не сделался снисходительным к другим, тот сам не заслуживает снисхождения.

Кто скажет, что такое жизнь, что такое истина ? Вспомните, кто не дал на этот вопрос ответа…

Кто стремится к высокой цели, уже не должен думать о себе.

Кто, жертвуя собою, вздумал бы сперва рассчитывать и взвешивать все последствия, всю вероятность пользы своего поступка, тот едва ли способен на самопожертвование.

Кто, жертвуя собою, вздумал бы сперва рассчитывать и взвешивать все последствия, всю вероятность пользы своего поступка, тот едва ли способен на самопожертвование.

Лишь одни избранники в состоянии передать потомству не только содержание, но и форму своих мыслей и воззрений, свою личность, до которой массе, вообще говоря, нет никакого дела. Обыкновенно индивидуумы осуждены на исчезновение в целом, на поглощение его потоком; но они увеличили его силу, расширили и углубили его круговорот — чего же больше?

Любовь — болезнь… она овладевает человеком без спроса, внезапно, против его воли — ни дать, ни взять — холера или лихорадка… Да, любовь — цепь, и самая тяжелая.

Любовь и Голод — два родных брата, две коренных основы всего живущего.

Все, что живет — движется, чтобы питаться; и питается, чтобы воспроизводить.

Любовь и Голод — цель их одна: нужно, чтобы жизнь не прекращалась, собственная и чужая — все та же, всеобщая жизнь.

Любовь и страсть к искусству могут существовать во всякое время и… на избранные души не имеет никакого влияния общее меркантильное или мелочное направление литературы.

Любовь сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.

Любовь! … в ней все тайна: как она приходит, как развивается, как исчезает. То является она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробивается пламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползает она в сердце, как змея, то вдруг выскользнет из него вон.

Люди вообще настолько имеют значения и влияния, насколько нужны…

Людям того и нужно: воспетые радости, воспетые слезы трогают их более, чем действительные радости и слезы…

Много дрязг плавает в шумных волнах молодости и уплывает с ними; а все-таки лучше этих волн нет ничего.

Мужчина может сказать, что дважды два не четыре, а пять или три с половиной, а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свеча.

Музыка — это разум, воплощенный в прекрасных звуках.

Мы более всего ценим в таланте единство и округленность: не тот мастер, кому многое дано, да он с своим же добром сладить не может, но тот, у кого все свое под рукой.

На знании Истины вся жизнь построена; но как это «обладать ею»? Да еще находить в этом блаженство?

На развалинах систем и теорий остается одно неразрушимое, неистребимое: наше человеческое Я, которое уже потому бессмертно, что даже оно, оно само не может истребить себя…

На словах-то мы все мудрецы, а первая попавшаяся глупость пробежит мимо — так и бросишься за ней в погоню.

Напрасно думают иные, что для того чтобы наслаждаться искусством, достаточно одного врожденного чувства красоты; без уразумения нет и полного наслаждения; а самое чувство красоты также способно постепенно уясняться и созревать под влиянием предварительных трудов, размышления и изучения великих образцов, как и все человеческое. Без тонко развитого вкуса нет полных художественных радостей…

Наука не нуждается в особенной физиономии, в живых определенных красках; форма становится в ней вопросом второстепенным, и творческие способности, всегда и везде необходимые, принимают здесь иное направление и иной смысл.

Наука, по самому существу своему, космополитична.

Наши недостатки растут на одной почве с нашими достоинствами, и трудно вырвать одни, пощадив другие.

Не в пору возвещенная истина хуже лжи, не в пору поднятый вопрос только пугает и мешает.