Елена Блаватская - Напутствие бессмертным

И все-таки, если вдруг кто-то рискнет объявить признанные в мире авторитеты «немудрыми» и «ложными» либо назвать проводимую ими политику бесчестной, ему тут же заткнут рот. Сомневаться в глубокой мудрости религии покойного кардинала Ньюмена, или же англиканской церкви, или, опять-таки, наших великих современных ученых — значит грешить и против святого духа, и против культуры. Горе тому, кто отказывается разделять вместе с остальным миром его «выбор». Каждый должен поклониться либо одному, либо другому, несмотря на то что если один из них — прав, то другой, следовательно, заблуждается ; и если ни епископ, ни ученый не обладают «Мудростью свыше», что в настоящее время уже стало очевидным, значит, их «мудрость» в лучшем случае — «земная, психическая, дьявольская».

Мы, однако, хотели бы обратить внимание читателя на то, что во всем вышесказанном отсутствует какой-либо оттенок неуважения к истинному Учению Христа и к истинной науке; мы также не осуждаем никого лично, но только порицаем систему, сложившуюся в нашем цивилизованном мире. Превыше всего мы ценим свободу мышления как единственный путь достижения той Мудрости, которой должен быть вооружен каждый теософ; эту свободу мы признаем как для своих друзей, так и для своих недругов. Все, за что мы ратуем, это — Мудрость, в нашем понимании этого слова. Сейчас же мы обвиняем, хотя и с глубокой скорбью в душе, «мудрецов» нашего столетия за проводимую ими политику, направленную лишь на то, чтобы удержаться на вершине своей «авторитетности», поскольку, действуй они иначе, они неизбежно потеряли бы свой престиж в массах и были бы немедленно отвергнуты своими коллегами. Дух коллективизма настолько силен и имеет такие глубокие корни, что всякое отступление на свой, самостоятельно избранный путь расценивается ими как предательство. Таким образом, ради достижения авторитета в своей области ученый должен nolens volens отвергать все метафизическое, а теолог — демонстрировать презрение ко всем материалистическим учениям. Все это — мирская суета, продиктованная сиюминутной практичностью, но это не может быть ни Мудростью Иова, ни Мудростью Иакова.

Но не покажутся ли все эти материи чересчур высокими, ведь опыт, приобретаемый в течение одной жизни, диктует нам стремление к приобретению «авторитета» и скорейшему достижению признания в нашем мире? Надо лишь проявить безусловную преданность интересам одной из партий и предложить себя в качестве палача тех людей и явлений, которые не пользуются всеобщим признанием и популярностью. Знайте, что великая тайна власти кроется в искусстве угождать общераспространенным предрассудкам, симпатиям и антипатиям мира сего. Следуя этому главному правилу, человек начинает притягивать к себе образованных и не слишком образованных последователей — всех тех, кто старается неукоснительно следовать в русле общественного мнения. Так достигается совершенная гармония одновременного действия. И в то время как более культурные, как правило, просто стараются укрыться за интеллектуальными бастионами, возведенными общепринятыми авторитетами от науки, и затем — jurare in verba magistri , менее культурные превращаются в послушные механические передатчики воли вышестоящих лиц и заученно, подобно хорошо выдрессированным попугаям, повторяют речения своих непосредственных авторитетов. Похоже, что наставлению м-ра А.Ворда, незабвенной памяти «шоумена»: «Почеши мне спинку, г-н редактор, и я почешу твою» — суждено стать бессмертным афоризмом. Каждая «восходящая звезда», будь то теолог, политик, писатель, ученый или журналист, должна начинать с почесывания спинки общественному вкусу и предрассудкам, с этого гипнотического метода, такого же древнего, как и само человеческое тщеславие. Вскоре загипнотизированные толпы начинают миролюбиво мурлыкать — они уже готовы к «внушению». Теперь им можно внушить все, что вашей душе угодно; они начнут отвечать на ваши ласковые приемы, благодушно урча уже в унисон вашему собственному голосу и следуя, в свою очередь, вашему вкусу, будь вы теолог или политик, писатель, ученый или журналист. Вот и весь нехитрый секрет превращения в «авторитет», в «общественного лидера»; это и есть секрет нашей сиюминутной мудрости.

В этом же заключается и «секрет», и подлинная причина непопулярности «Lucifer» и того остракизма, которому подвергает наша современная публика Теософское Общество, поскольку ни «Lucifer», ни Общество, рупором которого он является, никогда не следовали золотому правилу м-ра А.Ворда. Ни один теософ не согласится стать фетишем, проповедующим какое-либо модное учение, и ни за что не станет рабом «сухой теории», из которой уже давным-давно улетучился ее дух.

Он никогда не будет льстить никому и ничему и, конечно же, не станет притворяться, что верит в то, во что на самом деле верить не желает и не может. И потому там, где все прочие видят «красоту и изящества современной культуры», теософ видит лишь моральное уродство и клоунские ужимки так называемых корифеев культуры. Для него наиболее точной зарисовкой с современного светского общества является описание нравов папского двора, данное Сиднеем Смитом: «Пост и лицемерие, молитвы и увертки, поклонение правому и преклонение перед левым и огромное количество мужских (и особенно женских) шляпок». Без сомнения, обычный, мирской разум может усмотреть в современной цивилизации свой особый шарм; но для теософа все ее дары вряд ли покажутся достаточной компенсацией за все то зло, которое она приносит в этот мир. Зла этого так много, что в пределах данной статьи мы просто не сможем перечислить все эти, с позволения сказать, «плоды» культуры и прогресса физической науки, список последних достижений которой открывается вивесекцией, а завершается усовершенствованным способом казни на электрическом стуле.

Своим ответом мы, конечно же, не стремимся сделать своих противников более дружественно расположенными к нам, да это и не представляется возможным. Наш журнал может многим показаться «пессимистическим», но по крайней мере в одном нас нельзя обвинить — в том, что мы печатаем заведомую ложь и клевету или хотя бы то, во что мы сами не верим со всею искренностью. И, как бы то ни было, мы надеемся, что моральное мужество нам не изменит никогда и мы будем продолжать все так же прямо и решительно высказывать свое мнение, защищая теософию и ее Общество. И даже если девять десятых населения какой-либо страны, в которую проникнет наконец Теософское Общество, ополчатся против него, они все равно не смогут заглушить голос проповедуемых им истин. И пусть массы материалистов и толпы спиритуалистов, легионы церковных прихожан, фанатиков и иконоборцев, моралистов и их обезьянничающих последователей и учеников-слепцов лгут, клевещут, оскорбляют, порицают и публикуют какие угодно фальшивки, им все равно не удастся уничтожить теософию; они не смогут даже навредить Обществу, если все его члены будут держаться вместе. Пусть даже все друзья и советчики , вроде автора того письма, на которое мы сейчас отвечаем, отвернутся с чувством брезгливости от тех, кого они безуспешно пытались вразумить, — это неважно, поскольку наши жизненные пути ведут в диаметрально противоположные стороны. Пусть они держатся за свою «земную» мудрость, а мы будем следовать за чистым лучом «Мудрости свыше», за светом «древности».