Елена Блаватская - Напутствие бессмертным

Но не только в политике привычки и эгоизм сговорились называть притворство и ложь добродетелью и вознаграждать общественным признанием тех, кто лучше всех умеет врать. Жизнь каждого общественного класса основана на лжии просто рассыпалась бы без нее. Культурным, бого- и законобоязненным аристократам запретный плод так же мил, как и плебеям, и это вынуждает их лгать с утра и до вечера, дабы скрыть то, что они сами предпочитают называть «маленькими грешками», тогда как Истинатребует называть это грубой безнравственностью. Жизнь среднего класса общества тоже насквозь пронизана фальшивыми улыбками, фальшивыми разговорами и взаимным вероломством. Для большинства религия уже давно стала тончайшим покрывалом мишуры, наброшенным на труп духовной веры. Хозяин идет в церковь, чтобы обмануть своих слуг; голодный викарий, проповедуя то, во что уже не верит сам, обманывает своего епископа, а епископ — своего Бога. Ежедневные газеты , политические и общественные, вполне могли бы сделать своим девизом бессмертный вопрос Жоржа Дандена: «Lequel de nous deux trompe-t-on ici?» [130]Даже наука, некогда служившая спасению Истины, уже перестала быть храмом голого Факта. Почти все нынешние ученые заинтересованы лишь в том, чтобы навязать своим коллегам и широкой публике собственные идеи и пристрастия — какие-нибудь новомодные теории, призванные содействовать прежде всего прославлению и росту авторитета своих авторов.

Современный ученый готов отвергать и замалчивать всякое свидетельство, идущее вразрез с господствуюшими ныне научными гипотезами, точно так же, как миссионер, действующий среди язычников, или же наш домашний проповедник готовы убеждать свою паству в том, что современная геология — ложь, а эволюция — суета и бесполезное смущение духа.

Таково действительное положение вещей на 1888 год н. э. И при этом некоторые газеты критикуют нас за то, что мы рассматриваем этот год в чересчур мрачных тонах!

Поддерживаемая традицией и условностями ложь распространилась настолько, что даже календари теперь заставляют людей лгать. Сокращения «н. э.» и «до н. э.», употребляемые при написании дат иудеями и язычниками, европейцами и некоторыми азиатами, материалистами и агностиками и, конечно же, христианами, — это тоже ложь, используемая для утверждения другой лжи.

Так где же нам в таком случае искать даже относительную истину? Уже в эпоху античности истина казалась Демокриту богиней, лежащей на дне колодца столь глубокого, что надежд на ее освобождение остается очень мало, а при нынешних обстоятельствах мы вынуждены признать, что истина спрятана от нас как минимум на вечно невидимой, темной стороне Луны. Возможно, именно поэтому всех искателей скрытой истины поспешно объявляют лунатиками. Но, как бы то ни было, ничто не может заставить наш «Lucifer» потворствовать повсеместно (хотя и негласно) признанной и так же повсеместно практикуемой лжи. Мы всегда будем придерживаться только фактов и будем стараться провозглашать истину, где бы и когда бы она ни была найдена, не скрывая ее ни под какими трусливыми масками. Фанатизм и нетерпимость могут считаться ортодоксальной и разумной политикой, а одобрение распространенных предрассудков и личностных амбиций в ущерб истине — верным способом достижения успеха и популярности. Пусть так. Но редакторы «Lucifer» — теософы, и их неизменный девиз: Vera pro gratiis.

Они вполне осознают, что воскурения и жертвы, приносимые журналом «Lucifer» богине Истины, отнюдь не ублажают своим ароматом обоняние королей прессы; напротив, свет «Сына Утренней Зари» неприятно щекочет им ноздри. Его игнорируют или даже оскорбляют, ибо — Veritas odium parit . Даже наши друзья начинают находить в нем изъяны. Они не понимают, почему «Lucifer» не может оставаться чисто теософским журналом : иными словами, почему он не желает становиться догматическим и фанатичным? Почему вместо того чтобы посвящать каждый дюйм своей площади теософским и оккультным учениям, он предоставляет свои страницы «для публикации крайне разношерстных материалов и противоречащих друг другу учений»? На это самое распространенное обвинение мы ответим также вопросом: а почему бы и нет? Теософия есть божественное знание, а знание есть истина, и потому каждый достоверный факт, каждое искреннее слово по необходимости должны быть неотъемлемыми составляющими теософского учения. Тот, кто достаточно сведущ в божественной алхимии или хотя бы в некоторой степени наделен благословенным даром воспринимать истину, сможет обнаружить и извлечь ее как из справедливого, так и из ошибочного утверждения. Какой бы маленькой ни была крупица золота, затерянная в куче мусора, она все равно остается благородным металлом, и ее стоит извлечь, даже если для этого придется немного попотеть. Зачастую понять, чем не является вещь, не менее полезно, нежели понять, чем она на самом деле является . Читатели вряд ли могут надеяться на то, что какое-нибудь сектантское издание станет рассматривать на своих страницах какой бы то ни было факт во всех его аспектах, анализируя все pro и contra , поскольку в его оценке неизбежно будет перевешивать либо первое, либо второе, в зависимости от позиции редактора, который не преминет отклонить чашу весов в желательную для него сторону. Поэтому теософский журнал остается, возможно, единственным изданием, излагающим хотя и по-прежнему относительные и приблизительные, но, во всяком случае, беспристрастные истину и факт. Выставляя на своих страницах голую правду, «Lucifer» позволяет разглядывать ее со всех сторон, ибо доступ к ней не заказан никаким философским или религиозным взглядам. И коль скоро каждая философия и религия, какой бы несовершенной, неудовлетворительной, а порою даже и глупой она ни была, должна основываться на какой-нибудь истине или факте, читатель может извлечь эту истину, сопоставляя и анализируя различные учения, излагаемые на страницах нашего журнала. «Lucifer» старается высветить столько граней Единого вселенского бриллианта, сколько позволяет его скромный объем, при этом говоря читателю: «Избери же ныне, кому будешь служить: тем ли богам, что были до и после потопа, в водах которого утонули мудрость и божественное знание человека, или богам аморитов, власть которых удерживается привычкою и распространенной ложью , или же Господу Сущего (высшей Сущности) — светлому разрушителю темных сил иллюзии?» Поистине только такая философия способна уменьшить, а не увеличить, как это часто бывало, меру страданий человеческих. Чего же еще мы можем желать? В любом случае мы оставляем выбор за читателем. Поэтому мы и предоставляем наши страницы самым разным корреспондентам. Поэтому взгляды христианского священника, верящего в своего Бога и Христа, но не согласного с безобразными интерпретациями и бессмысленными догмами, насаждаемыми своей амбициозной и гордой церковью, могут соседствовать здесь с доктринами гило-идеалистов, которые отрицают Бога, душу и бессмертие и не верят никому и ничему, кроме самих себя. Самый отъявленный материалист может рассчитывать на добрый прием в нашем журнале, двери которого не закрываются даже перед теми, кто, не смущаясь, использует его страницы для осмеяния и персональных выпадов против нас — его редакторов, и для незаслуженной хулы в адрес милой нашему сердцу теософии. Когда вольнодумный журнал, издаваемый атеистом, поместит на своих страницах статью какого-нибудь мистика или теософа в похвалу его оккультным взглядам и во славу мистерии Парабрахмана, сопроводив ее лишь несколькими не слишком пространными комментариями, тогда мы скажем, что и у «Lucifer» наконец появился конкурент. Когда христианский или миссионерский журнал опубликует очерк вольнодумца, высмеивающего веру в Адама и его ребро, и редактор со смиренным молчанием перенесет критику в адрес христианства — своей собственной религии, тогда этот журнал станет достойным «Lucifer», и о нем с полным правом можно будет сказать, что он уже достиг уровня терпимости, подобающего настоящему теософскому изданию. Но коль скоро эти печатные органы не делают ничего подобного, то все они остаются сектантскими, фанатичными и нетерпимыми и не имеют ни малейшего представления о том, что такое истина и справедливость. Они могут сколько угодно бранить «Lucifer» и его редакторов, этим они не причинят вреда ни журналу, ни нам. По правде говоря, редакторы журнала даже гордятся этой критикой и обвинениями, поскольку они свидетельствуют об абсолютном отсутствии фанатизма и высокомерия в теософии, что, в свою очередь, является результатом божественной красоты проповедуемых ею учений. Ибо, как уже было сказано, теософия с одинаковым вниманием выслушивает каждого и каждому предоставляет равные шансы. И никакие взгляды и суждения (если только они искренни) не считает абсолютно ложными. Она с уважением относится к мыслящим людям, к какому бы типу мышления они ни принадлежали. Критикуя идеи и взгляды, которые только вносят путаницу в философию, не принося ей никакой пользы, она тем не менее оставляет за их распространителями полное право верить в то, что им нравится, не упуская при этом случая воздать должное их учениям, если в них имеется рациональное зерно. Авторские выводы или заключения могут быть диаметрально противоположны нашим взглядам и учениям, которые мы проповедуем, но посылки, из которых автор исходит, и факты, которые он излагает, могут оказаться верными, что позволит читателю извлечь для себя пользу даже из чуждой ему философии, которую мы сами, возможно, отвергаем, полагая, что обладаем знанием более возвышенным и более приближенным к истине. Так это на самом деле или нет — это уже другой вопрос. Во всяком случае, свою позицию мы изложили; и я полагаю, что все вышесказанное не только объясняет, но и оправдывает нашу редакторскую политику.