Флоринда Доннер - Сон ведьмы

Сначала я была поражена тем, что многие из моих вещей пропали, но затем вспомнила, как отдала большинство из них юным пациентам Августина.

— История Клары для тебя просто счастливая находка, — говорила донья Мерседес, помогая мне укладывать чемодан, — по крайней мере я не ожидала такого. История возникла из ничего, но она очень кстати. Поэтому я поощряла тебя говорить с Кларой и проводить с ней время. Я уверена, что в её тени ты наконец смогла ощутить движение колеса случая в её жизни. Она — это человек с врождённым даром, естественным контролем над тенью ведьмы.

Действительно, Клара была очень сильной личностью. Правда, я чувствовала, что эмоциональные конфликты делали её несколько мрачной; она казалась, по крайней мере мне, всегда озабоченной, обдумывающей что-то невысказанное.

Донья Мерседес согласилась с моей оценкой Клары и добавила, что Кларе просто необходима наша помощь, причём совместная.

— И мы поможем ей, — продолжала она, — Клара так сильна, что в данный момент заставляет наши тени работать на себя.

— Что всё это значит, донья Мерседес?

— Это значит, что ты и я поможем ей уехать, но не потому, что мы такие уж добрые самаритяне, а потому, что она вынуждает нас делать это.

Что-то внутри принуждало меня не соглашаться с ней или, вернее, привести всё в порядок.

— Никто не принуждает меня делать что-либо, — сказала я.

Донья Мерседес насмешливо оглядела меня, затем подняла мой чемодан и положила его на заднее сиденье.

— Ты хочешь сказать, что пальцем не шевельнёшь, чтобы помочь ей? — спросила она шёпотом.

— Нет. Я этого не говорила. Я просто сказала, что Клара меня не принуждает. Я с радостью сделаю это сама, без её просьб ко мне.

— Ах, ну это же звено. Клара заставляет нас, не говоря ни слова. Ни ты, ни я не можем остаться бесстрастными. Так или иначе, мы были в её тени слишком долго.

В зеркале заднего обзора я увидела туманную одинокую фигуру Канделярии. Она махнула мне на прощанье и привязала к антенне джипа связку жёлтых, голубых и красных лент. Они шумно кружились на ветру.

— Как ты думаешь, может быть, Канделярия хочет поехать с нами в Каркас? — спросила я донью Мерседес.

— Нет, — прошептала она сквозь дремоту, — канделярия ненавидит Каркас: как только она достигает окраин столицы, у неё начинаются головные боли.

Когда я остановилась перед Эль Ринко, донья Мерседес выскочила из машины и бросилась в дом. Я быстро нагнала её, и мы поспешили, увлекаемые звуками метлы.

Клара убирала патио. Она посмотрела на нас, улыбнулась, но ничего не сказала. Казалось, что она подметает тишину и тени, на земле не было ни одного листочка.

Донья Мерседес зажгла две свечи на каменном парапете фонтана, закрыла глаза и стала ждать, когда Клара кончит уборку.

— Я сделала всё так, как ты мне говорила, — сказала Клара, усаживаясь между двух зажжённых свечей.

Донья Мерседес, не глядя на неё, начала нюхать воздух, пытаясь распознать какой-то неуловимый аромат, — слушай внимательно, Клара, — резко сказала она, — единственной вещью, которая поможет тебе обрести здоровье, будет твой отъезд из этого дома.

— Почему я должна бросать его? — встревожено спросила Клара, — дедушка оставил этот дом мне. Он хотел, чтобы я оставалась здесь.

Он хотел, чтобы у тебя был дом, — поправила её донья Мерседес, — но он не хотел, чтобы ты оставалась здесь. Почему ты не вспомнишь того, что он сказал тебе перед смертью?

Донья Мерседес казалась совершенно безразличной к волнениям Клары.

Она зажгла сигару и курила её медленно, ровными затяжками, массируя в то же время голову и плечи Клары. Она выдувала дым так, словно вырисовывала в воздухе контур молодой женщины.

— Этот дом населён призраками и воспоминаниями, которые не принадлежат тебе, Клара, — продолжала она, — ты только гость в этом доме.

Ты царствовала здесь с момента своего приезда лишь потому, что имела удачу и силу. Они помогали тебе воздействовать на людей, легко общаться с ними.

Но теперь их больше нет. Время твоей удачи прошло. И только призраки остались с тобой. Призраки и тени, которые тебе не принадлежат.

— Что же мне делать? — заплакав спросила Клара.

— Уезжай в Каркас! — воскликнула донья Мерседес, — уезжай и помирись с Луизито.

— Вот оно что! — возмущённо закричала Клара, — как ты смеешь предлагать такое? Это просто неприлично.

— Это слова твоих тёток, — донья Мерседес весело посмотрела на неё, откинув голову и расхохоталась, — не будь ослицей, Клара. Если что и неприлично, так это притворяться ханжой. Ну-ка вспомни, чем ты занималась с Луизито, когда тебе было двенадцать?

Клара молчала, собираясь с мыслями, — я не буду торопиться с решением, — она улыбнулась, очертив носком трещину в цементной плите, — пока я не могу оставить всё это.

— Если ты не тряпка, то сможешь, — отозвалась донья Мерседес, — отозвалась донья Мерседес, — музия собралась уезжать сегодня. Мы можем отвезти тебя к Луизито.

— А как же Эмилия? — спросила Клара.

— Эмилия будет счастлива с твоими тётушками. Они же хотят вернуться в Эль Ринко. Эти места наполнят их воспоминаниями и забытыми чувствами. Это будет их лучшее время. Тени прошлого затуманят настоящее и развеют их разочарование.

Донья Мерседес замолчала на секунду и, чтобы придать своим словам большую настойчивость, взяла руки Клары в свои.

— Надень своё жёлтое платье. Жёлтый цвет идёт тебе. Он даёт тебе силу. Скорее переодевайся. Не надо больше ничего. Когда ты приехала в Эль Ринко, на тебе было только одно платье: так и уходи, — заметив колебания Клары, она подлила масла в огонь, — это твой последний шанс, девочка. Я уже говорила Музии, что тебе будет лучше только в том случае, если ты будешь любить Луизито так же страстно и бескомпромиссно, как делала это в детстве.

Крупные слёзы покатились из глаз Клары, — но я люблю его, — прошептала она, — ты знаешь, что я никого не любила, кроме него.

Донья Мерседес внимательно взглянула на неё, — это правда, — произнесла она и, обернувшись ко мне, добавила: — у неё была дюжина богатых ухажёров. Она получала злобное удовольствие, разочаровывая их всех. Насколько я помню, она всех обставила.

Клара громко расхохоталась. Она обняла донью Мерседес за плечи и поцеловала в щёку, — ты всегда всё преувеличиваешь, — её тон выдавал, в каком она была восторге, — но, несмотря на всех моих поклонников, я никого не любила, кроме Луизито.

Донья Мерседес подхватила её под руку и повела в комнату, — вырвавшись отсюда, ты сможешь любить Луизито так же, как любила его под облупленными стенами Эль Ринко, — она подтолкнула её, — иди и одень своё жёлтое платье. Мы подождём тебя в джипе.