Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 48

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Солнце на запад, солнце на восток,

А рана в теле (имя) иди на исток.

Ни семь, ни шесть, ни пять.

Раной телу белому не страдать,

День ото дня, час от часу заживать.

Крови, гною, ране в теле не бывает.

Губы. Зубы. Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Если вовремя женщине не помочь, то в груди могут возникнуть уплотнения, а это ни к чему хорошему не приведет. Заговорите камфорное масло и сделайте компресс на воспаленное место. Заговаривать так:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Встану я, раба Божья (имя), благословясь,

Выйду из дома, перекрестясь.

Пойду я к глубокому морю.

На море стоит малый остров.

На острове том три камня лежат,

На этих камнях престол Божий стоит,

А на престоле Матерь Божья сидит.

На руках держит Сына, Его сторожит,

Бережет Его, стережет от всякой страсти,

От всех скорбей, от разных напастей,

Ото всех болезней и боли,

Ото всякой, какой есть хвори.

Господи, помоги Ты и мне (имя), Божьей рабе,

Угаси во мне всякие хвори,

Прогони с меня всякие боли.

Будьте все слова мои исполнимы,

Никакой болезнью непобедимы.

Замыкаю я вас на замки И кидаю в море ключи.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне, присно, во веки веков. Аминь.

Принимая лекарства, травяные настои и делая компрессы, обязательно читайте эту молитву, а затем заговор. Читают так:

О, Пресвятая Влачице, Богородице,

Царица наша Небесная, спаси и помилуй нас,

Всесильными молитвами отжени

От мене все хвори, усмири боли

И пошли утешение и выздоровление.

Да возрадуюсь я Твоему покровительству

В час мой скорбный В телесной немощи моей.

Славная и Всемилостивая Мати Спасителя

нашего,

Ты есть защита и прибежище во всяк тяжек

час.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Ныне, присно, во веки веков. Аминь.

Скорым часом, лепшим разом,

Месяц в небе, медведь в лесу, мертвец

в гробу,

А рак едучий не на мне, не на (имя) Божьей

рабе,

В сухом древе, в старом дупле.

И покуда месяц с неба Божьего не сойдет

И в лесу в медведя бурого не войдет,

Никто заговор мой не собьет,

Рак болючий, едучий меня не сгубит

и не возьмет.

Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Читают в Лазареву субботу:

Лазарева суббота, Златоустов день,

Раку едучему есть меня лень.

Ешь, рак, ни меня, а дохлого коня.

Ешь, рак, болотное дно, а не мое нутро.

Ешь, рак, себя и грызи, а меня (имя) отпусти.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне, присно, во веки веков. Аминь.

Из письма моего читателя:«Уважаемая женщина, Наталья Ивановна, здравствуйте! Пишет вам незнакомый старый человек. Хочу рассказать вам то, что я носил в себе все эти долгие годы. Все, что расскажу вам, чистая правда.

Очень много лет назад волею случая попал я в одну заброшенную деревню. Уехал я туда, чтобы избежать наказания, а возможно, и тюрьмы. Я работал в колхозе, по моей вине возник пожар в коровниках: я не доглядел и сгорел весь скот. Моя мать, которая тогда еще была жива, дала мне адрес одной деревни, чтобы я там укрылся у ее знакомых. Я был у матери единственным сыном, и она хотела спасти меня от тюрьмы. С трудом я смог добраться до той деревни – она находилась так далеко, у черта на куличках. В ней было двенадцать дворов, остальные дома были заколочены досками. Деревня была брошенная, вымирающая. Тех людей о которых говорила мне мать, я не нашел – они давно там не жили.

Я напросился квартирантом к одной старухе. Дал ей денег из суммы, которую мне выделила мать на дорогу и житье.

В доме, где я поселился, было три комнаты. Дом был деревянный, как и все остальные в деревне. Моя комната была совсем маленькая и без окна. Сидеть в ней было невозможно, и я постоянно торчал во дворе. От нечего делать я целыми днями колол дрова, а когда их стало слишком много, принялся чинить забор, который совсем завалился. Я поставил его на место, прибил недостающие палки, затем стал крышу чинить. Чтобы убить свободное время и меньше думать о доме, я что-нибудь делал: таскал из колодца воду, переложил в доме печку, отремонтировал баню, вскопал и прополол огород. То, что я много трудился, видимо, хозяйке было по душе. Бабка довольно улыбалась и готовила вкусную еду. На столе меня всегда ждали оладьи, блины или ватрушки, а в крынке – жирное молоко. Жить было можно, если бы я не тосковал по дому и не переживал за маму. В моем воображении рисовались печальные картины про то, как мою мать допрашивают, где я есть, и требуют с нее за пожар и за скот деньги. Я сильно переживал из-за этого. Однажды бабка меня спросила:

– Отчего это ты такой смурной и о чем все время думаешь и тоскуешь?

Я ответил, что у меня болит голова.

Выслушав мой ответ, она усмехнулась и с укоризной в голосе сказала:

– Не ври мне, я этого не люблю. Я ведь знаю, что голова у тебя не болит. Ты мучаешь себя худыми мыслями и этим изводишь себя. Сам себя без хлеба съедаешь. Твоя печаль в том, что устроил пожар, вот ты и прячешься здесь от наказания!

Услышав то, что я так тщательно скрывал, и то, что здесь никто знать не мог, я сильно испугался: вдруг эта бабка на меня донесет?

Но та, как будто услышав мои мысли, добавила: – Мне нет никакого дела до того, виновен ты или нет. Для меня земного суда не существует. Все! И виновные, и судьи, которые судят на земле, будут держать ответ за грехи перед Небесным Судьей. Так что не бойся меня, я доносить не стану. Сам Бог доносчиков не любит, ведь даже и на Него когда-то был учинен донос. Ты не специально это сделал, такое могло случиться хоть с кем. Живи спокойно и не сомневайся.

Больше мы с ней про это не говорили, чему я был очень рад. Время тянулось в деревне очень медленно. И день, и ночь не имели конца. То лето выдалось очень жарким, и как-то ночью я мучился бессонницей – невозможно было уснуть в такой жаре и духоте. Промучившись, я решил пойти спать на сеновал, рассчитывая на то, что там обдувает ветер, а значит, должно быть прохладнее.