Карлос Кастанеда - Отдельная реальность: Дальнейшие беседы с доном Хуаном

Дон Хенаро вроде бы заметил, что я потрясен. Он похлопал в ладоши, приглашая меня следить за тем, что делает, и снова начал кататься по земле. Теперь я заметил, что то, что казалось мне катанием по земле, на самом деле было наклонами вперед из сидячего положения до касания земли головой. Казалось, что он принимал свою противоестественную позицию, набирая инерцию путем нескольких наклонов, а затем эта инерция поднимала его тело в вертикальное положение, и несколько мгновений дон Хенаро «сидел на собственной голове».

Когда они успокоились и перестали хохотать, дон Хуан продолжил. Тон его был очень суровым. Я немного подвинулся, сев поудобнее, чтобы не отвлекаться и полностью сосредоточиться на его словах. Обычно он говорил с улыбкой, особенно тогда, когда я слушал очень внимательно. Но сейчас улыбки не было. Дон Хенаро смотрел на меня, как бы ожидая, что я вот-вот возьмусь за карандаш. Но я решил больше не записывать. Дон Хуан устроил мне форменный разнос за то, что я не разговариваю с растениями, которые собираю, хотя он и велел мне это делать. Он говорил, что убитые мною растения вполне могли бы прикончить меня и что рано или поздно они заставят меня заболеть.

— Правда, ты никогда не согласишься с тем, что твоя болезнь — следствие причинения вреда растениям, — сказал дон Хуан, — и наверняка предпочтешь считать ее гриппом.

Они снова засмеялись, а потом дон Хуан очень серьезно и очень жестко добавил, что если не думать о своей смерти, то жизнь так и останется не более, чем личным хаосом.

— Что вообще может быть у человека, кроме его жизни и смерти? — задал он мне риторический вопрос.

Я почувствовал, что нужно записывать, и снова взялся за блокнот. Дон Хенаро уставился на меня, улыбаясь. Потом он немного наклонил голову назад и раздул ноздри. Мимикой он владел в совершенстве — ноздри увеличились в диаметре чуть ли не вдвое.

Но комичнее всего были не жесты дона Хенаро, а его собственная реакция на них. Раздув ноздри, он наклонился и снова встал в свою фантастическую стойку на голове.

Дон Хуан хохотал до слез. Я почувствовал смущение и нервно засмеялся.

— Хенаро не любит, когда пишут, — объяснил дон Хуан.

Я отложил блокнот, но дон Хенаро заверил меня, что все нормально и он нисколько не возражает. Я снова взял блокнот и начал писать. Дон Хенаро повторил представление, и они опять хохотали до упаду.

Все еще смеясь, дон Хуан сказал, что его друг изображает меня — когда я пишу, то раздуваю ноздри. А по мнению дона Хенаро, пытаться стать магом, записывая, — такое же трудное и нелепое занятие, как сидение на голове.

— Может ты и не найдешь это смешным, но вы с Хенаро очень похожи, — сказал дон Хуан. — Кроме него, никто не умеет так «сидеть на голове», а ты единственный, кто думает, что можно стать магом, записывая.

Они снова засмеялись, и дон Хенаро опять повторил свой невероятный трюк: Этот человек мне определенно нравился. В его движениях было столько грации и прямоты.

— Прошу прощения, дон Хенаро, — сказал я, указывая на блокнот.

— Все в порядке, — усмехнулся он.

Больше записывать я не решался. Они долго говорили о способности растений убивать и об использовании магами этого свойства. Все время оба пристально смотрели на меня, как бы ожидая, что я начну записывать.

— Карлос у нас — как необъезженная лошадь. С ним нужно обращаться деликатно. Видишь, Хенаро, ты испугал его, и теперь он не может писать.

Дон Хенаро раздул ноздри, вытянул губы и сказал:

— Ну что ты, Карлитос, пиши. Пиши, пока пальцы не отвалятся.

Дон Хуан встал и потянулся всем телом, подняв руки и выгнув спину. Несмотря на возраст, тело его выглядело очень сильным и гибким. Он ушел в кусты за дом, и я остался наедине с доном Хенаро. Тот посмотрел на меня. Я почувствовал смущение и отвел взгляд.

— Только не говори мне, что ты даже не посмотришь на меня, — сказал он шутовским тоном.

Он снова раздул ноздри и сделал так, что они задрожали. Потом встал и, повторяя движение дона Хуана, потянулся, выгнув спину и подняв руки. Тело его при этом невероятным образом изогнулось и приняло совершенно немыслимое положение. В этом движении странным образом сочетались грация, гармония и какая-то шутовская нелепость — это была мастерски исполненная пародия на дона Хуана.

Как раз в этот момент дон Хуан появился из-за дома, заметил эту сцену, явно уловив ее значение, и с усмешкой сел на свое место.

— Куда дует ветер? — буднично спросил дон Хенаро.

Дон Хуан кивнул в сторону запада.

— Ага… Схожу-ка я туда, куда ветер дует, — очень серьезно произнес дон Хенаро. Повернувшись, он погрозил мне пальцем:

— И не вздумай обращать внимания, если вдруг услышишь странные звуки. Запомни, Хенаро срет — горы дрожат!

Одним прыжком он скрылся в кустах, и спустя несколько мгновений я услышал странный звук — глубокий неземной грохот. Не зная, что и думать, я взглянул на дона Хуана. Но тот согнулся пополам от хохота.

17 октября 1968

Не помню уже, по какому поводу дон Хенаро пустился в объяснение устройства того, что он называл «другим миром». Он сказал, что по-настоящему великий маг — это орел, вернее, он может превращаться в орла. Черный маг — «теколот», то есть сова. Он — порождение ночи, поэтому ему наиболее подходят горный лев и другие дикие кошки, а также ночные птицы, и в особенности — сова. «Брухос лирикос» — лирические маги, то есть маги-дилетанты, предпочитают других животных, например, ворону. Дон Хуан засмеялся.

Дон Хенаро повернулся к нему и сказал:

— Правда, Хуан, ты же сам знаешь…

Потом он объяснил, что маг может взять своего ученика с собой в путешествие сквозь десять слоев другого мира. Маг, если он действительно орел, начинает с самого нижнего слоя и последовательно проходит все десять до самого верха. Черные маги и дилетанты способны с огромным трудом добраться лишь до третьего снизу.

Дон Хенаро описал прохождение слоев другого мира так:

— Ты — в самом низу. Вот учитель берет тебя в полет, и скоро — бах — пролетаешь первый слой. Потом — бах — пролетаешь второй. Бах — третий…

Он методически «бахнул» десять раз, проведя меня таким образом сквозь все слои. Когда он закончил, дон Хуан посмотрел на меня и сочувственно улыбнулся.

— Разговоры не являются предрасположенностью Хенаро, но, если ты не против, он может преподать тебе практический урок равновесия.

Дон Хенаро важно кивнул, подтверждая его слова. При этом он слегка выпятил губы и прикрыл глаза.

Мне его жест показался замечательным.

Дон Хенаро встал, дон Хуан — тоже.

— Ладно, — сказал дон Хенаро. — Тогда поехали. Заскочим только за Нестором и Паблито. Они уже дома. По вторникам они освобождаются рано.