Александр Шевцов - Случайные мысли о том, как научиться думать

Естественно, это должно приводить к созданию новых образов действия, которые и являются решениями жизненных задач.

Всему этому можно учиться, то есть обучать разум. По крайней мере, для начала этого будет достаточно – просто научиться видеть несовершенство своих решений. Принимать сомнения в их великолепии и спокойно переделывать, исходя из цели и углубленного изучения условий.

Но начинается все именно с сомнения. Причем не только в тех решениях, которые принесли вам боль, но и в тех, где вы собой, в общем-то, довольны. Если сомнение удалось нащупать, вцепитесь в него и не отпускайте: немного усилий – и вы станете совершенней.

Раз уж мы все равно вышли на задачу обучения разума, есть смысл задаться вопросом о том, что такое обучаемость разума. Что и как может в нем учиться?

Безусловно на этот вопрос не ответить, а значит, и обучение разума не сделать научным, если не разобраться с природой разума. В сущности, это один из основных вопросов философии с самой древности. И древнегреческая философия, и йога Упанишад были заняты именно той природой, из которой рождается разум.

Философия Средневековья и Нового времени посвящена тому же предмету. И надо признаться честно, в исполнении Канта или Гуссерля тема эта становится почти мистической.

Однако что это за природа, если подойти к ней психологически? Хотя бы через самонаблюдение? Даже при поверхностном владении этим искусством очевидно: разум работает с образами. Он как-то создает их, а затем использует, чтобы решать свои задачи. Образы бывают разных видов, но наиболее используемыми являются два вида образов: образы вещей и образы действий. И вещи, и действия понимаются в данном случае в самом широком смысле: это может быть и образ цели, и образ человека, и образ отношения к нему, в котором записано даже, какие чувства можно показывать.

При этом даже поверхностное самонаблюдение показывает, что разум работает ради каких-то целей, всегда создавая образ цели и образ достижения цели. Именно образы достижения целей мы и воспринимаем как жизненные задачи. Поскольку мы не мыслим себя иначе, как пространственно, то есть в мире. Мы непроизвольно переносим этот пространственный подход на все, что делает разум. Решая задачу, мы как бы движемся сквозь некое пространство, поэтому используемый для решения задач Метод обозначал в греческом и Способ решения, и Путь.

Путь нельзя проделать, не учитывая мир, сквозь который движешься. Поэтому для каждой задачи мы создаем еще и образы условий, а для всей работы разума собираем все знания об этом мире, то есть об условиях нашего существования, в Образ мира. Образ мира предельно точно отражает нашу действительность и позволяет сверять все решения со знаниями о том, что может сломать любую задачу. Но Образ мира – это образ. И все, что в нем хранится, – это образы, потому что это знания, а знания существуют только в виде образов.

Соответственно, разум умеет использовать любые знания, которые хранятся в Образе мира, и умеет их добывать из восприятия и наблюдения. Он ЗНАЕТ, как это делать. Иначе говоря, в разуме есть образы, предписывающие, как добывать образы из Образа мира и как превращать в образы то, что приносит восприятие. Также разум ЗНАЕТ, как из этих образов собирать образы действий или вещей. И это тоже образы. И так, перебирая одно проявление разума за другим, мы описываем его во всей полноте, доступной наблюдению, и не обнаруживаем ничего, кроме образов.

Поверхностное наблюдение показывает нам со всей возможной очевидностью, что разум – это огромный образ, управляющий другими образами. Но так же оно способно показать, что действует разум не просто ради целей, а потому что на него оказывается некое условно внешнее давление или воздействие.

За целями скрываются потребности и желания – это тоже очевидно. Как очевидно и то, что сам этот образ, то есть разум, не возникает готовым из ничего. Он рождается из чего-то и медленно растет на протяжении нашей жизни, развиваясь и усложняясь.

Однако чтобы пройти глубже, требуется уже не поверхностное наблюдение – далее нужна определенная искусность. Поэтому сделаю некоторые выводы. Во-первых, природа разума образная. Во-вторых, в основании разума лежит нечто совсем иной природы, что заставляет родиться первые, исходные образы и дополняет их следующими. Эта вторая природа связана, с одной стороны, с телом, а с другой – с душой. Поэтому разум, решая свои задачи, в действительности воплощает желания, за которыми скрываются, с одной стороны, телесные потребности, а с другой – душевные порывы и движения.

Обучаем ли разум, если исходить из таких представлений о его природе? А что мы понимаем под обучаемостью? Если способность учитывать свои ошибки и изменять поведение, то разум не просто обучаем – он есть сама обучаемость. Он постоянно изучает внешний мир и осваивает его. Для этого он создает образы достижения целей и совершает поступки. Ошибившись, он меняет образы и создает новые. А затем делает новые попытки достичь желаемого. И так до победы.

Другое дело, что некоторые обучаются быстрее и легче. Некоторым же требуется так много попыток, что мы считаем их необучаемыми. Однако это лишь свидетельство низкой обучаемости, а не ее отсутствия. Само понятие обучаемости есть описание разума. В определенном смысле мой вопрос, обучается ли разум, неуместен.

Скорее, надо задаться вопросом: как происходит обучение разума? А еще лучше: как ускорить и улучшить обучение собственного разума?

Глава 7. Как обучать разум?

Слово «думать» содержит в себе основу «ум», как содержит ее и «разум». В отношении разума этимология вполне прозрачна: разымающий ум, то есть ум, делящий нечто цельное на части. Это вполне соответствует работе разума, который членит поток восприятия на куски, обрезая их, и превращает в образы. Что значит «думать»?

Вряд ли кому-нибудь удастся обоснованно доказать, что значит начальное «д». Однако при этом такая надежда есть, потому что слово это ощущается составным, и вполне возможно, существует какое-нибудь праславянское или даже индоевропейское словосочетание из двух слов, вроде: делать умом или делать умничание, попросту работать умом. Думаю, последнее и есть подлинное определение понятия думать. А начальное «д», от какого бы слова оно ни осталось, на деле означает «делать», «производить работу».

И даже если за начальным «д» есть и иные смыслы, а они могли быть вплоть до магических, все же делание или работа тут бесспорны по очевидности. Поэтому, чтобы понять, что значит «думать», надо понять, что делает ум. Для этого нам не на что опереться, кроме языка, то есть народной мудрости. Все мировоззрения философов в данном случае ничего не стоят, потому что они пытались не понять ум, а домыслить. Впрочем, делать это они могли только на основании вполне бытового, народного понимания, имеющегося у них как у носителей языка.