Алексей Менялов - Смотрите, смотрите внимательно, о волки!

Это в родах смердов за дочь брали калым, а если порченная, то приданое давали хоть какое, лишь бы с рук долой. А в правящих родах — или эшафот, или полцарства.

Меня они , как видите, пока не убили, но и полцарства не дали.

За конюха, получается, приняли?

Ну, тогда сами, блин, напросились.

Многие не могут успокоиться, если им не покажется, что они в объекте угадали его мотивы, если не низменные, то хотя бы отнюдь не возвышенные. Не сомневаюсь, что и обо мне будут гадать — чего это я убиваюсь в Заполярье и коммерчески бессмысленные книги пишу? Насчёт того, что меня гложет обида за недополученное «полцарства», вполне могут и не поверить — аскетический образ жизни, да и направленность мыслей иная.

Что ж, могу предложить ещё один мотив.

Когда я опубликовал книгу «Дурилка. Записки зятя главного раввина. Утончённые приёмы скрытого управления » на меня обрушился вал угроз и предупреждений — догадайтесь от кого.

Потом я опубликовал книгу «Сталин: прозрение волхва». А через месяц с небольшим убили мою младшую дочь. Правда, сомневаюсь, что она моя — мать её глубоко верующая христианка, протестантка, так что знакомится даже по объявлениям. Но фамилию девочка носила мою.

Казалось бы, естественно предположить, что раз после предупреждений убивают дочь автора таких книг, то следователь должен хотя бы встретиться с отцом. Ведь мотив — куда серьёзней.

Но на такое расследование дерзнуть можно только при правителе-личности. Такой у нас за последнюю тысячу лет один только был — Сталин. А возможно ли подобное расследование при демократах, скажем, при втором сроке Путина?

Правильно, следователь и прокурор проявили «странную» недогадливость. Меня никто ни о чём не спросил. Зачем им я? Неплохая сумма была передана матери моей дочери — так что и внезапную недогадливость прокурора и следователя тоже можно легко объяснить.

Непосредственного исполнителя, этого татуированного урода, мне самому карать смысла нет — он лишь марионетка стаи. Тут важен поводырь.

Так что, ищущие мотивов, можете считать, что этой книгой я мщу за убитую младшую дочь. Не к господину же Путину Владимиру Владимировичу за помощью обращаться.

Но что моя дочь! Я вот в процессе поисков выявил четырёх авторов, которые, хотя и работали в достаточно специальных областях знаний, но свой работой помогли мне больше всего. Это художник Константин Васильев, дипломат, историк и писатель Похлёбкин, историк Глеб Лебедев и этнограф и писатель, который составил «Русскую свадьбу», фамилия из головы вылетела, кажется, Балашов. Вот эти четверо подобрались к Ворге, на мой взгляд, ближе остальных. И надо же, все четверо — трупы. Удивительные самоубийства и несчастные случаи. И все это не только при Путине, но и при Эльцине, и при Брежневе.

Только я в случайности 100 %-й статистики не верю. Вот если бы расследовали «несчастный случай» с Глебом Лебедевым, я бы к Путину обратился с просьбой расследовать и убийство моей дочери. А так какой смысл? Я же не идиот — как-никак зять главного раввина, хоть и бывший.

1971

Для человека тренированного на стезе прочтения текстов на богословском уровне — обсосать со всех сторон, да каждое слово несколько раз, потом облизать и вновь обсосать — этот опус Высоцкого блюдо поистине пиршественное!

Впрочем, не только богословы, но и разведчики кое-что могут. Скажем, отслеживается какая-нибудь тематика в науке. Вот группа авторов публиковалась-публиковалась — а потом вдруг из печати исчезла. Объяснений возможных три: погибли под трамваем все разом, тема больше не финансируется, напоролись на открытие, имеющее выход на новые военные технологии. Если не трамвай и нигде по другим тематикам не публикуются, то всё ясно — надо паковать деньги и ехать устанавливать контакт, для чего в первую очередь надо выявить среди родственников представителей известной национальности.

Иными словами, ищи точку перегиба — и, как пелось в гимне покойной Австро-венгерской империи, «путь открыт к успехам»!

Высоцкий нам эту точку перегиба описывает подробно: появление «Охоты на волков». Пока он писал про «кроликов, слонов и алкоголиков» он был просто одним из многочисленных еврейчиков, обильно кривлявшихся на сценах всех наших театров того периода. А как только написал «красную шапочку» — и тут же и в кремлёвских коридорах, и за океаном, и на тусовке у синагоги был возведён в сан совести русской нации. В голос об этом голосили Лурье, Резоль и другие утончённые специалисты по русской совести.

Вторая деталь: «большие люди» прозрели все как-то разом. И мнение у них как со штампа: «Так это ж — про меня! Про нас про всех — какие, к чёрту, волки!» Сплошная «оттепель», тотальная демократизация.

Надо эту чиновно-демократическую публику знать хоть чуть-чуть. На самостоятельное мышление они не способны в принципе. Если бы были способны, хоть один помог бы Меняйлову в его дорогостоящих экспедициях. Стоимость проезда до Туруханска больше, чем гонорар за эту книгу — так что, думаю, не догадаться может только клинический дебил или мерзавец по жизни. Но все будто ослепши — и тоже как-то разом. Помогла даже пенсионерка — честь есть и слава вечная — а у «больших людей», как у евреев в военную пору, тотальное выпадение у кого прямой кишки, а у кого кривой. Ну, ничего, перед смертью поворочаются, вспоминая.