Дипак Чопра - Эффект тени. Как обратить во благо силу темных сторон вашей души

Однажды, когда муж метался в агонии белой горячки, его ночная потливость и приступы безумия сделались невыносимы. Жена побежала к врачу, умоляя дать ей средство, которое подавило бы эти симптомы. Но ей случилось столкнуться с врачом, который был упертым реалистом, и он отказал. «Пусть дойдёт до грани, — сказал он. — Это единственная реальная надежда. Мало того, вы окажете ему плохую услугу, сделав его мучения менее болезненными». Мы с вами могли бы решить, что это совет черствого человека. Но феномен «последней черты» хорошо известен в кругу зависимых. Он сопряжён с серьёзнейшим риском, поскольку, когда блеф тени обнаружен, она прибегает к крайностям саморазрушения. Нет практически никаких пределов страданиям, которые может породить бессознательное, а все мы — создания хрупкие. Алкоголики и наркоманы — или любой, кого цепко держит хватка теневых энергий, — пленены туманом иллюзии. Внутри этого тумана не существует ничего, кроме мучительной потребности и ужаса не получить свою дозу.

Кода опасное путешествие к «крайней черте» срабатывает, причина состоит в том, что этот туман рассеивается. Зависимый начинает ловить себя на по-настоящему реалистичных мыслях: «Я — нечто большее, чем моя зависимость. Я не хочу потерять все. Страх можно преодолеть. Пора покончить с этим». В такие моменты ясности целительная сила исходит от самой этой ясности. Человек проламывается сквозь чары саморазрушения и видит, насколько оно иррационально. В состоянии ясности «я» собирается вместе и смотрит на себя без шор на глазах.

У тебя есть только одно «я». Это — настоящий ты. Это «я» превыше добра и зла.

Тень теряет свою силу, когда сознание преодолевает свою разобщённость. Когда вы больше не расколоты на лагеря, то во всех направлениях единственное, что можно увидеть, — это единое «я». Нет никаких скрытых отделений, подземелий, пыточных камер или замшелых валунов, под которыми можно спрятаться. Сознание созерцает само себя. Это его наиболее базовая функция, но, как нам предстоит обнаружить, из этой простой функции может родиться новое «я», а со временем — и новый мир.

То, что Юнг первым назвал тень её именем, не было его главным достижением — как не была им и его теория архетипов. Вопрос «кто я» зависит от вопроса «кто мы?». Человеческие существа — единственные создания, которые способны создать «я». На самом деле, мы должны делать это, потому что «и» даёт нам точку зрения, уникальный фокус мира. Без «я» наш мозг бомбардировала бы ошеломляющая лавина сенсорных образов, не имеющих смысла. У младенцев «я» нет, и они проводят первые три года жизни, создавая его, лепя свою индивидуальность и предпочтения, темперамент и интересы. Каждая мать может засвидетельствовать, что время, которое её дитя проводит в состоянии «чистого листа», минимально, если существует вообще. Мы приходим в мир не как пассивные восприниматели чувственной информации, но как рьяные творцы. Как только вы становитесь уникальным «я» со своими нуждами, убеждениями, импульсами, побуждениями, желаниями, мечтами и страхами, мир внезапно обретает смысл. «Я», «мне» и «моё» существуют для одной цели: чтобы обозначить ваше личное участие в мире.

У всех нас есть «я», и мы идём на многое, чтобы защитить его право на существование. Но наше создание хрупко. Все мы переживаем личностные кризисы, такие как внезапная кончина любимого человека или открытие, что мы серьёзно больны. Любой кризис, который атакует наше чувство благополучия, также атакует наше чувство «я». Если вы теряете свой дом, все свои деньги или своего супруга, это внешнее событие посылает дрожь страха и сомнений во все ваше «я» целиком. В любой момент, когда вы чувствуете, что ваш мир рассыпается на части, на самом деле на части рассыпается ваше «я» и его уверенность в том, что оно понимает реальность. После любой серьёзной травмы, нанесённой телу или мысли, хрупкой эго-личности требуется время на то, чтобы восстановиться. (Нам ещё очень повезло, что старый афоризм прав: «Душа не разбивается — она отскакивает».)

Поскольку нам неведомо, как мы создали «я», за которое так отчаянно цепляемся, оно способно удивлять и поражать нас. Фрейд вызвал всеобщее изумление, когда заявил, что у «я» есть скрытое измерение, наполненное побуждениями и желаниями, которые мы едва ли осознаём. Уже став наиболее выдающимся из учеников Фрейда, Юнг обнаружил, что его наставник совершил ошибку. Бессознательное — это не «я». Это «мы». Когда у человека имеются бессознательные импульсы и побуждения, они восходят ко всей истории рода человеческого. Каждый из нас, по Юнгу, связан с «коллективным бессознательным», как он это называл. Представление о том, что вы и я создали свои отдельные, обособленные «я» — это иллюзия. Мы черпали из огромного резервуара всех человеческих чаяний, побуждений и мифов. Это общее бессознательное, в том числе и обиталище тени.

Некоторые люди ладят с обществом, другие асоциальны, но никто не может находиться вне коллективного «я». «Мы» — это постоянное напоминание о том, что никто из нас — не остров в океане. Юнг счистили социальную «шкурку», чтобы обнажить скрытое измерение «нас». Вероятно, наименование этого царства коллективным бессознательным звучит техничнее, но то «я», которое мы с вами разделяем со всеми остальными людьми, является основой нашего выживания. Подумайте о способах, которыми вы прибегаете к помощи коллективного «я». Вот лить некоторые из них.

1. Когда вам требуется поддержка семьи или ближайших друзей.

2. Когда вы присоединяетесь к политической партии.

3. Когда вы вступаете добровольцем в благотворительную организацию или общество.

4. Когда вы решаете сражаться за свою страну или защищать её иным способом.

5. Когда вы идентифицируетесь со своей национальностью.

6. Когда вы мыслите терминами «мы против них».

7. Когда катастрофа, произошедшая в другом месте, затрагивает вас лично.

8. Когда вы охвачены коллективной паникой.

Это чистая фантазия — считать, что можно устраниться от «нас», даже если бы мы все попытались сделать это. Мы хотим, чтобы на нас смотрели как на американцев, но не как на «противных американцев». Мы сочувствуем другим этническим группам — но также ощущаем себя отличными от них, обособленными и. обычно, лучшими, чем они. Во времена кризисов мы хотим, чтобы наши семьи были как можно сплоченней, однако в других случаях настаиваем на своём праве быть отдельными личностями, имеющими какую-то жизнь за пределами семьи. Коалиция между «я» и «мы» никогда не была бесспорно устойчивой.

Юнг сделал её ещё менее устойчивой. Когда речь идёт о коллективной тени, люди изо всех сил стараются от неё устраниться. (Общество никогда не перестанет развиваться путями, которых мы не одобряем!) Но на самом деле это труднее, чем самоустраниться от семейной роли. Действительно, семья — всего лишь первый элемент или уровень коллективного «я», который мы склонны воспринимать довольно легко. За столом в День Благодарения вы можете объявить, что изменились, что не стоит больше относиться к вам как к испорченному пятилетке или бунтарю-тинэйджеру. Вы можете почувствовать, что вас не слышат. Ваша семья, возможно, вложила слишком много усилий в то, чтобы удержать вас в старых рамках. Общество, однако, ещё грубее и склонно проявлять ещё меньше понимания.