Наталья Степанова - 777 заговоров сибирской целительницы

Лежит в поле злая тоска,

тяжелая, как каменная доска.

Ее бы осилить да поднять,

да тоску на раба (имя) послать.

Ой бы он горевал,

Ох бы он затосковал, печалился, соблазнялся,

не нагляделся бы, не напрощался.

Стала бы я для него красным солнцем,

водой в жару, стеной на ветру,

молоком матушки, плечом крепким батюшки.

Веником в бане, огнем в буране,

иконой в церкви святой, пусть раб (имя)

будет мой.

Отныне и до веку, не будет того человеку,

чтоб слово мое с него снял,

образ мой от него отогнал.

Мысли замыслил и управил.

Ни черт, ни поп наговор не исправил бы.

Ой ты, тоска тоскучая, печаль могучая, зови

и гони и веди ко мне, Божьей рабе (имя).

Аминь.

Возьмите небольшую тряпочку и сделайте прятанку для присухи. В прятанку кладут новый крест и пять копеек, закручивают нитками вроде колобка и прячут, наговорив на прятанку. Прятанка теряет силу, как только кто-нибудь, кроме вас, возьмет ее в руки. В землю и поганые места прятанку не кладут – не будет мира в семье у молодоженов. Читают так:

Шел дед-трясок, взял мой потайнок.

Трясется, бросается, в сторону кидается.

11 жил у него болят, глаза у него горят,

зубы стучат. Так он страдает,

покоя не знает,

не ест, не пьет, покоя себе не дает.

Так и раб (имя), чтоб покоя не знал,

по мне, рабе (имя), страдал,

11 жил себе рвал.

Рвался ко мне, стремился,

ни перед чем бы не остановился,

все ко мне бы бежал,

и так бы он тужил и страдал,

как дед-трясок взял мой потайнок.

Куда ни взглянет, меня помянет.

Все ему я, Божья раба. Аминь. Аминь. Аминь.

Наговор:

Спрашивает Павел Петра: «Где ты слышал голос осетра? Рыба не говорит, не кусается, не кричит, не взъедается». Отвечает святой Петр: «Рыба не кричит, рыба, Павел, молчит». Так бы в семье раба (имя) в гневе не кричали, а любили и мирились на каждый год и на каждый час, и на полчаса, и на минуту, и во веки веков. Аминь.

Наговаривать на рыбу и кормить мужа или жену.

Если семья распадается, то можно попробовать соединить супругов ради детей.

Иду, благословлясь, иконе перекрестясь.

Как страдает Божья Мать по своему Сыну,

так бы и отныне раб (имя)

и раба (имя) по друг дружке болели,

сердца их горели, не могли бы

поврозь быть и жить,

и ночевать, и вековать.

Ни дня, ни ночи, ни часа,

ни получаса. Закрою я свой наговор,

повешу замок не

на забор, а повешу на ворота церковные.

Слово замыкая, дело заламываю,

мужа с женой заманываю

на свое крыльцо, на венчальное кольцо.

Ключ, замок, Бог на порог. Аминь.

Слову моему нету края, нету конца, нету

венчального кольца.

Как траву ноги топчут, не жалеют и не

лелеют. Мышь от кота бежит,

собака от палки визжит,

так бы разлюбились, разбегались,

не мирились, не встречались раб (имя)

и раба (имя). Аминь.

Горы ль вы высокие, реки ль вы глубокие,

леса вы сухие, собаки вы злые.

Так бы и высоко, так бы идалеко, так бы и зло и во зло раба (имя)

с рабом (имя)

по веку и веки, и все свят человека

им не подсобить

и не помирить и не поженить:

ни сегодня и ни завтра,

и ни послезавтра, и никогда.

Мое дело, мое слово, и все готово. Аминь.

Пришедшая ко мне женщина плачет, жалуясь, что соперница мужа увела, детей осиротила и не оставляет в покое: звонит, пакости говорит или же молчит в трубку, что нисколько не меньше раздражает. Кроме того, она землю сыплет, воду льет, оскорбляет, сплетни всякие разносит. Что делать?

Замесите тесто в 12 часов ночи. Когда оно поднимется, уминая его скалкой, говорите:

Как я это тесто мну, так я и злость твою рву. Дело твое собакам скормлю. Аминь. Аминь. Аминь.

Утром тесто бросить собакам.

Читать на вечерней заре, у окна, сцепив руки замком, простоволосой:

Не град, не столица, а черная гробница,

в ней лежит сатаница, мертвая девица.

Рука у нее не поднимается,

кровь у нее не разбегается, сердце любовью

не загорается, ни по ком

не скорбит, не сокрушается.

Так бы и раб (имя)

не сокрушался по рабе (имя);

не скучал, не страдал,

спокойно дышал, ел, пил,

ходил, в мысли не вбирал,

встреч не искал, как и та

в гробу девица, мертвая сатаница.

Ко всем бы остыл,

всех бы забыл, кроме меня, своей жены,

Божьей рабы (имя).

Аминь. Аминь. Аминь.

Как нет мира и согласья у кошки с собакой,

у собак с росомахой, у огня с водой,

так и ты, раб мой (имя),

ни в чем не соглашайся,

ни днем ни ночью не знайся,

в свиданьях не встречайся, дерись

и ругайся с моей

соперницей, рабой (имя). Аминь.

Покладу я щепу под пятку, пойду я без

оглядку,

в трын-тарану, в каменную сторону.

Там лежмя лежит,

строго-настрого сторожит зло

злющее, кровь сосущее,

девятиглазо, девятирото,

девятизевото. Остуди душу раба (имя)

к рабе (имя).

Ночью со свечой, утром пред зарей,

в церковный час и

во всякий раз, когда он на нее глянет,

черт мое слово

помянет и не даст им обоим покоя.

Ни мира, ни пира, ни любовных дел,

ни ласковых тел,

ни воды, ни огня,

ни меда, ни соли,

а злосчастной доли. Аминь. Аминь. Аминь.

Из письма Леси из Киева: «Или я приделанная к нему, или что, но не могу я, Наталья Ивановна, без него. Он со мной грубый, с собакой люди лучше обращаются. Научите, как снять с себя такую любовь».

Идут в субботний день на кладбище к могиле покойника с именем того, кого любят. Обходят могилу против часовой стрелки девять раз, встают у ног покойника и читают три раза:

Пришла на мертвый порог, стою у мертвых ног. Покойный лежит, душа его спит,

сердце его не болит.

Не имеет он дум и страданий, любовных

переживаний. Ни ярой любви, ни ярой злости.