Вейл Оуэн - Жизнь высших миров

Есть здесь, с другой стороны, дворцы, которые излучают сияние на огромное расстояние вокруг себя из-за высокой чистоты любви тех, кто обитает в них.

Ты не опишешь резиденцию, подобную этой, и тех, кто живет в ней? Я думаю, это поможет больше, чем общее описание.

Это не так-то просто. Я уступлю твоей просьбе, но ты должен помнить, что результат не совсем соответствует действительности, ввиду того, что неадекватен ей. О какой резиденции ты особенно хочешь услышать?

Расскажи, пожалуйста, о своей.

В Десятой Сфере есть условия, которые не соблюдаются в сферах более низших, вплоть до твоей сферы Земли.

Если бы возможно было сейчас взять тебя в эту сферу, ты совершенно ничего не увидел бы, потому что твое состояние пока ей не соответствует. Ты бы увидел только дымку света, более или менее яркого, в зависимости от того, в какой части сферы ты бы находился. В нижних сферах ты увидел бы больше, но тоже не всё, и того, что ты смог бы увидеть, ты не понял бы целиком и полностью.

Представь, что ты вытянул рыбу из воды, поместил ее в сосуд и пронес через город — как много, по-твоему, смогла бы она, во-первых, увидеть и, во-вторых, понять? Я думаю, она видела бы всего на несколько дюймов от сферы своего обитания — воды, которая является ее природным окружением. Приблизь свое лицо, чтобы она могла тебя увидеть, а потом руку вместо лица. Что она может узнать о них?

Так было бы и с тобой в наших сферах; и только посредством тренировки сможешь ты сообщить энергию и использовать свои способности с легкостью и пользой. Далее, как смог бы ты на языке рыб описать им Вестминстерское аббатство или хотя бы свою деревенскую церковь? Помехой тебе стали бы ее ограничения; или если бы она сказала, что не верит в существование таких мест, как церковь или аббатство, как смог бы ты убедить ее, что это она — причина абсурда, а вовсе не ты?

Всё же, если хочешь, я расскажу тебе, что смогу, о моем жилище и доме; и ты, возможно, подумаешь, что я мог бы рассказать получше, когда я закончу, и что о самом лучшем я всё равно умолчал.

Местность, в которой мы построили свой дом, соприкасается со многими сферами, в том числе с такими, природа которых сияет множеством цветов соответственно их достоинствам и которые ближе всего отвечают достоинствам людей, с которыми я обитаю. Эти цвета по большей части не те, что ты знаешь, но и все, какие ты знаешь, там есть, в почти бесконечных сочетаниях и оттенках. В соответствии с занятием, в которое мы ментально вовлечены, смесь цветов меняется, и атмосфера принимает иной оттенок.

Дом также вибрирует и откликается на мысли и устремления, на посылаемые к нам молитвы или помощь, которую мы отправляем на земной план.

Музыка тоже исходит от нас, и чаще всего прямо из сердца; и находит отклик в сооружениях вокруг нас, воспринимающих сообщенную нам энергию; а также деревья и цветы и вся растительная жизнь затрагивается и откликается. Эти цвета и музыка не остаются неодушевленными, но наполняются нашей жизнью и вибрируют по нашей воле.

У дома четыре угла, но стен всё-таки не четыре, и стоят они не под углом одна к другой. Они тоже смешиваются, и наружная и внутренняя атмосфера проникают сквозь них. Эти стены нужны нам не для защиты, но для других целей, и, в частности, чтобы концентрировать наши вибрации, собирать их воедино при передаче в отдаленные края, где наша помощь необходима и желанна. Так мы достигаем и Земли, и чувствуем ваши дела здесь, и посылаем вам слова наставлений, или помогаем в иной форме в ответ на молитвы, которые приходят к нам. Сюда также сходят те, кто живет в высших сферах и посредством этих домов и других приготовленных влияний становятся материальными для нас, чтобы мы могли общаться с ними по вопросам, вызывающим у нас затруднения.

Из этих домов мы посылаем силу тем, кто назначается к нам из нижних сфер, чтобы дать им возможность, на время их пребывания среди нас, переносить условия этой сферы без больших неудобств; а также, чтобы беседовать с нами и видеть и слышать нас.

Что же до внутреннего облика дома, я опишу его тебе со слов гостя из более низкой сферы, которая ближе к твоей. Он сказал мне, что когда увидел его, то вспомнил слова: «Г ород, расположенный на холме, свет которого нельзя скрыть». Он был на большом расстоянии, но остановился и опустился на землю отдохнуть (потому что прилетел по воздуху). Он заслонил глаза от света и постепенно обрел способность снова смотреть на дворец на холме.

Он сказал, что видел огромные башни; но они так ярко сияли голубым светом, что он не мог точно определить, где они завершались; потому что свет вздымался ввысь в небеса и, казалось, продолжался в них бесконечно. Затем купола — одни были красные, а другие — золотые, и свет от них тоже был слишком ослепителен, чтобы можно было увидеть, где они кончались или какой были формы. Ворота и стены пылали ослепительным светом, заливавшим холм под дворцом и листву деревьев; и он размышлял, как сможет войти, чтобы сияние не поглотило его.

Но мы увидели его и послали гонцов справиться с этим его затруднением; и после всего, когда он повернулся благословить нас и отбыть, закончив свою миссию, то сказал нам: «Одна мысль не давала мне покоя во время пребывания здесь. Мои собратья по труду спросят меня, что это было за место, в котором я побывал; как я расскажу им об этой славе, когда вновь буду в моей сфере и вновь соприкоснусь с ее ограниченными силами?»

И мы ответили: «Сын, ты никогда уже не будешь таким, каким был прежде. Ведь в тебе останется нечто от света и мудрости этой сферы. Но то, что ты сможешь вспомнить своим сердцем, будет больше того, что тебе удастся им передать; и чтобы рассказать им, ты поневоле должен будешь прибегнуть к языку, которым мы общались. Поэтому скажи им, чтобы они устремили свою волю к дальнейшему развитию, и однажды они придут и сами увидят то, что ты видел, но был не в силах передать».

И так он отбыл, окрыленный великой радостью. Она станет и твоей, друг, и слова, что мы сказали ему, теперь я говорю тебе.

Пятница, 21 ноябрь 1913 г.

Не каждый, кто торопится, правильно распознает окружающее. Ведь тот, кто бежит, иногда слишком нетерпелив к вещам, важность которых неочевидна, только явная очевидность кажется им важной. И потому случается, что многое из того, что написано весьма просто — ничто для них, и важное послание остается непрочитанным.

Так обстоит с различными знаками, начертанными природой, а это означает поверхностное проявление духовной силы, распространяющей энергию в материю и сквозь нее. Так бывает и с движениями людей и народов, когда они вершат свою судьбу в соответствии с присущими им национальными характерами.