Наталья Степанова - 300 защитных оберегов для всей семьи

Вот это письмо: «Уважаемая Наталья Ивановна. Вашу книгу дала мне моя мама, Терентьева Таисия Потаповна. По Вашей книге она вылечила себе гангрену. Врачи хотели ей отнять ногу, но мама не дала, сказала, что если она и умрет, то с двумя ногами. “Не хочу лежать в гробу с одной ногой”, – сказала она.

Мама у нас очень хорошая, вырастила шестерых детей. Среди нас нет ни одного алкоголика, все мы получили образование, и за ее доброе сердце мы, ее дети, все ее очень любим.

Когда она заболела, мы были в отчаянии. Моя сестра где-то достала Вашу книгу и стала ей заговаривать гангрену. Нога была вся черная, и я был свидетелем того, как после заговоров на ноге появились вначале белые участки кожи, а потом осталось несколько темных точек, которые тоже исчезли. В результате нога стала белая. Теперь мама забросила костыли и ходит даже без палки. Врачи удивляются, но мама не велела говорить им, как мы ее лечили, а вернее, заговаривали ее ногу.

Вот так Ваша книга спасла нам маму.

А теперь я обращаюсь к Вам, Наталья Ивановна.

Я внимательно прочитал все Ваши книги. Мне нравится, что люди через них как бы общаются между собой, делясь своим опытом и набираясь опыта у других людей.

Вот я и решил, что, может быть, мой горький опыт сможет сберечь чью-нибудь семью. В первую очередь я обращаюсь к мужикам: послушайте, мужики, мою историю и не торопитесь бросать свою семью.

Как я уже говорил, растили нас родители в ласке, но и в строгости. Мы никогда не видели мать и отца пьяными или с похмелья. Они осуждали пьяниц, а мы, дети, это запоминали. То, что я о отвращением отношусь к спиртному, – это заслуга моих родителей.

Мужики, если вы не хотите, чтобы ваши дети валялись пьяными под забором, не пейте сами, и этого будет вполне достаточно для примера вашим сыновьям.

Но написал я о том, что не пью, поскольку это имеет отношение к моей истории.

После армии я встретил свою будущую жену. Полюбил так, что весь трясся от ее голоса. Что бы я ни делал, она всегда была перед глазами. До самой свадьбы боялся: вдруг она за меня не пойдет? А другой подруги жизни я тогда себе и не представлял. Мечтал иметь от нее детишек.

На свадьбе душа и сердце мое ликовали. Личико ее в воздушной фате казалось мне чем-то неземным. Млея, я глядел на нее и готов был за нее жизнь отдать не задумываясь.

Потом у нас родилась двойня – дочь и сын. Сына назвали, как меня, – Алеша, а дочь, как жену, – Светлана.

Не знаю, где я силы черпал, только все я успевал: и дома, и на работе, и учился, – хотелось, чтобы она мной гордилась. Пеленки помогал стирать.

Но время шло, и мы с ней менялись. Стал я замечать, что в постели мне с ней уже не азартно. Будто кто-то шептал мне в ухо: грудь-то у нее висеть стала, опала, стареет. Кожа не такая атласная, как была, в пятнышках рыжих и морщинках. Волосы не блестят и редеют. В общем, я ее больше не хотел, хоть и любил. Но любил как-то не так, как прежде, а как любят родных людей. Сказали бы мне, к примеру, что нужно отдать за свою семью жизнь, я бы отдал, а вот спать с ней не мог.

Несколько раз Света пыталась со мной говорить об этом, спрашивала, не болит ли что, подсовывала мне “Золотой конек”. Я пил, но понимал, что она просто мне уже надоела и вряд ли мне это поможет.

А потом мой заместитель попросил меня устроить его сестру ко мне секретаршей. Моя секретарша уходила на пенсию, и я сказал, что не возражаю против новой секретарши.

Когда она пришла, молодая, с высокой грудью и тоненькой талией, у меня невольно забилось сердце. Я без конца вызывал ее к себе в кабинет, чтобы еще раз ощутить нежный аромат ее духов, увидеть розовые ушки и белую грудь в декольте.

Всякий раз меня охватывал приятный жар в груди и внизу живота щемило так, что я готов был схватить это нежное, тонкое создание и подмять под себя.

В конце концов так оно и случилось. Леся не отбивалась и не оттолкнула меня, она будто ждала этого момента. Не успел я моргнуть глазом, как она скинула свою кофточку, под которой не оказалось лифчика. Она больно и так сладко впилась в мои губы, что я был близок к потере сознания. Мы безумствовали, целыми днями занимались с ней любовью: в кабинете, в машине, в сауне, в бассейне и на даче.

Мне тогда казалось, что я помолодел и сравнялся с ее возрастом, а ведь ей было только двадцать лет, мне же было почти пятьдесят.

Однажды я понял, что боюсь ее потерять. Было это под Новый год. Леся заявила мне, что не намерена быть на Новый год одна и либо я проведу праздник с ней, либо она позаботится о своем досуге сама. Своим намеком она мне явно давала понять, что рядом с ней будет другой мужчина.

Я сказал ей, что Новый год буду встречать с семьей, но около двенадцати часов ночи сорвался из-за стола и поехал к Лесе. В своем воображении я нарисовал себе ужасную картину, от которой у меня мутилось в голове. Я представлял себе молодого парня, в объятиях которого была моя молоденькая любовница.

Но Леся оказалась одна, я с радостью думал: “Это значит, что она чистое, невинное создание, которое действительно любит только меня!”

Я не хотел думать о том, что в этот момент моя жена сходит с ума от переживаний. Для меня в тот момент существовала только Леся.

Я задаривал ее подарками, купил ей золотые украшения, машину, щубу, а потом однокомнатную квартиру. Я хотел ее этим привязать. В то время я еще не думал о разрыве со своей женой.

У нас уже начались бесконечные выяснения отношений, ультиматумы, примирения и все, что обычно бывает в таких ситуациях.

Света унижалась передо мной, и я это понимал. Конечно же, я ее жалел, но как аргумент во мне зрело оправдание моему поведению. Я думал: “Никогда я жене не изменял, я их обеспечил, не виноват же я, в конце концов, что она больше меня не интересует как женщина. Почему я должен себе отказывать в мужском удовольствии, я ведь не собираюсь с ней разводиться, не я первый, не я последний изменяю своей жене. Я не хочу терять последнюю возможность насладиться женским телом, да еще каким!”

И перед глазами тут же зазывно вставало красивое тело моей любовницы. Я ее хотел, и я ее получал. Мысленно я называл ее “мой котенок”. Но моя кошечка стала выпускать коготки, которые наращивала в элитных парикмахерских за мои деньги.

Леся все чаще требовала денег. В конце концов она заявила мне, что хочет иметь свое дело, например салон. А я боялся, что если у нее будут свои деньги и свой бизнес, то она больше не захочет быть со мной, и всегда уходил от этих разговоров. Но у Леси характер оказался тверже моего: она добилась своего.

Потом она поставила вопрос ребром о моем разводе с женой и не открывала мне дверь целый месяц, пока я не сдался и не пообещал ей по телефону, что разведусь со Светланой.

Жена плакала и просила меня одуматься и не спешить с разводом. Говорила, что возраст свое возьмет и я не буду нужен своей молоденькой жене, на что я ей тогда ответил: