Наталья Степанова - 200 заговоров сибирской целительницы на благополучие в семье

Губы мои замок, язык мой ключ. Заговариваю я раба Божьего (имя): от измены и от блуда по всяким молодицам, замужним и вдовицам, от ласковых рук, от жадных губ, от их призорки и приворотки, от зазывов и призывов, от постелей пуховых, подушек перовых, от кубков с вином, от женской крови, от золы четверговой, от всякой измены, от всякого блуда. Дело мое – замок, язык мой – ключ, камень – алтарь горюч. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

«Мой сын совсем запутался, разрывается между двумя женщинами. Женился в 25 лет, жена неплохая. Родила ему двух детей. И тут он загулял. Парень видный, женщины к нему льнут, а жена терпит, боится совсем потерять.

Я с сыном говорила, плакала, уговаривала, стыдила. Он же отвечает, что он взрослый человек и что у самого есть голова. Обещал, что детей и жену не бросит.

Сноху жалко. Говорю ей: потерпи, перебесится. Бог даст, остепенится.

Но то было полбеды. Пришла беда в образе голубоглазой белокурой женщины. Сама она врач, казалось бы, серьезный человек.

И так она вошла в душу моему сыну, что он всех отмел, а только ее и видит. Жену и детей не бросает и от этой не отходит. А тут и она родила ему дочь. Первая моя сноха ревет, грозит руки на себя наложить. И эта при разговоре со мной мягко, но твердо заявила, что любит моего сына и отказываться от него не собирается. И что вы думаете, Наталья Ивановна, сын мой, не видя выхода, однажды мне сказал:

– Мама, ну почему я такой несчастливый. Я сам себе не рад. И эту люблю, и ту жалею, не могу забыть и бросить.

Мое мнение стариковское, что первая моя сноха права, а вторая нет. Зачем она лезла в семью, где дети, мои внучата. Зачем она все изломала. Я не оправдываю сына, но и женщины должны помнить, что на чужой беде счастья не построишь. Чем ее ребенок, хотя она и внучка мне, лучше тех двоих детей? Что им теперь, без отца расти?

А главное, дорогая Наталья Ивановна, мир наш как с ума сошел. Редко в какой семье лад. Бабы друг у дружки мужиков рвут, каждая себе, забывая о детях и матерях. Сколько слез я пролила уже. Слышала я, что есть молитва, чтобы обуздать гуляющего мужика. Если можно, научите».

Для этой работы возьмите уздечку конскую, опустите удила в воду и начитайте три раза:

Конь гнедой, конь вороной, конь старый, молодой, конь пегий и конь сивый, не кусай удила. Я, Божья раба (имя), узду взяла, в стойле закрыла, а ключ зарыла. Ты, раб Божий (имя), стой стоймя, лежи лежмя. Как мерину к кобылице не ходить, в поле вольно не бродить. Так и рабу Божьему (имя) возле жены (имя) быть, к чужим бабам не ходить. Слово, дело, ключ. Аминь.

Этой водой нужно постирать белье гуляющего мужа, а воду вылить за ограду.

Пишет Ирина Б.: «Первый брак был столь неудачным, что решила никогда больше не выходить замуж. Прожила с детьми почти девять лет одна. За это время прочно встала на ноги. По профессии я экономист. Занявшись коммерцией, я открыла свое предприятие. Удача шла со мной всегда и везде. Однажды один молодой человек предложил себя в качестве водителя. Водитель мне был нужен, и я взяла его к себе на работу. Сергей был красив и молод, младше меня на 14 лет, но чуть ли не с первого дня смотрел на меня восторженными глазами. С радостью брался за любое поручение и делал все так, как будто не было для него ничего более приятного, чем услужить мне.

Однажды мы на работе, в кругу нашего небольшого коллектива, отмечали 8 Марта. Играла музыка, все танцевали. Сергей пригласил меня на танго, танцевал он классно. Нежно обнимая меня, он подпевал: «Ах, какая женщина, мне б такую». В общем, в этот вечер он объяснился мне в неземной любви. Не скрою, голова моя шла кругом. Столько лет без мужского внимания, и вдруг такой молодой, красивый и умный парень умоляет быть его женой. Помня разницу в возрасте, я стала ему объяснять, что это совершенно невозможно: ему 27, а мне больше сорока лет. Видит Бог, я не кокетничала, я и вправду считала, что такой брак невозможен. И хотя я выглядела очень молодо, но боялась будущего. Первый раз в жизни мне пришлось увидеть, как плачет мужчина. На другой день он не вышел на работу. В 12 часов дня я позвонила Сергею домой. Трубку взяла его мать, плача она сообщила, что ее сын пытался покончить с собой и что совершенно случайно она вернулась домой (забыла дома кошелек) и сумела его спасти. Через полчаса я сидела у его постели. В присутствии своей матери он сказал, что жить не будет, если я не выйду за него замуж. С его матерью стало плохо, мы ведь с ней почти одногодки. Выйдя меня «провожать», она спросила, что я намерена делать дальше. Было видно, как она меня ненавидит. Понятно, она ведь наверняка считала, что я, опытная баба, заморочила ее сыну голову и готова разбить его жизнь. С другой стороны, она явно боялась повтора самоубийства сына, если я как-то не так поведу себя с ним. Более всего, наверное, ее устраивало бы, чтобы я служила ему утехой-игрушкой не выходя за него замуж, а там, глядишь, надоест ребенку играть, и он найдет себе девушку – ровню. Я ей сказала, что не завлекала его и не спала с ним, более того, и не собираюсь с ним спать и дальше.

– Но ведь он наложит на себя руки, – стала она кричать.

– Странные у вас понятия, – говорю я ей. – Выходит, любой может подойти ко мне и сказать: "Или спи со мной, или же я задавлюсь". И под страхом этого я со всеми обязана буду спать?

Вечером пришел Сергей, он был бледен и слаб. Я впустила его и стала снова убеждать. Он слушал молча, губы у него кривились, как у человека, которому было невыносимо больно. Он старался при этом не плакать. А часом позже он пытался порезать себе вены у меня в ванной. Я начинала его бояться. По своей натуре я человек безвольный и мягкий, хотя и стараюсь быть другой. В общем, мы поженились. Год прожили, как в кино. За это время я не просто к нему привязалась, а полюбила до неприличия сильно. Сергей любил шик, и я баловала его, покупая ему всякие дорогие вещи. Теперь у него была машина, сотовый телефон, всякое шикарное барахло, которое он обожал.

Так прошло несколько лет, и в его глазах уже не было былого обожания. Он не спешил меня приласкать, настаивал на любом своем решении. Я не могла ничем распоряжаться, хотя все то, что мы имели, имели благодаря мне. Он, естественно, уже не был моим водителем. Неизвестно где и с кем болтался. Его тон и слова всякий раз были издевательскими. Я мучительно страдала всякий раз, когда он не являлся или же являлся очень поздно. Была уверена, что он мне изменяет, так как совсем со мной не спал. Как-то в скандале он швырнул в меня графин, и нужно было видеть его лицо. Я собралась и уехала к подруге, рассказав ей все, что меня рвало на части и терзало все это время. Люся, выслушав и не перебив ни разу, вдруг спросила: