Мигене Гонсалес-Уипплер - Жизнь после? Научные доказательства бессмертия души

«Тогда я согласен, – ответил я. – Но не уверен, что смогу противостоять власти материи или согласиться на отсрочку своего воссоединения с Вердигрис».

«Это часть испытания, – сказал Иеремия. – Мы понимаем, какой властью обладает материя, но ты не должен преуменьшать силу своей души или любви к Вердигрис. В этом и состоит твоя сила».

«Кто эта великая душа, чье послание я должен оберегать?» – спросил я с любопытством.

«Его звали Иисус», – ответил Иеремия.

Вскоре после того, как я получил последние наставления от своих проводников, я вновь оказался на Земле. В этот раз голоса Иава и Иеремии не сопровождали меня в детстве, и я рос совершенно обыкновенным ребенком, ничего не помня ни о советах проводников, ни о задаче, которую мне предстояло выполнить.

В отличие от предыдушего воплощения, новая жизнь на Земле была окружена роскошью. Я родился в богатой семье торговца шелковым тканями в Италии. Детство сменилось отрочеством, а у меня по-прежнему было все, чего бы ни пожелала душа. Будучи всегда в приятном и веселом расположении духа, я постоянно был окружен многочисленными друзьями, принимавшими участие в моих детских забавах.

Несмотря на богатство родителей, я не был вхож в круги правящей знати из-за того, что имел статус сына торговца. С раннего возраста я был одержим идеей прославиться на поле брани, как будто слабые отголоски моей прежней жизни в теле Александра все еще преследовали мою душу. Я вступил в армию, чтобы защищать свой родной город от военной угрозы со стороны соседних правителей. В эпоху средневековья военные столкновения между близлежащими городами были довольно распространенным явлением.

Мое первое сражение оказалось провальным. Мой город попал во власть захватчиков, и я целый год провел в тюрьме. Когда меня выпустили на свободу, я решил присоединиться к еще одной военной кампании, в этот раз – чтобы защитить папу Римского от его врагов. Но вечером накануне нашего выступления мне приснился странный сон, в котором приказано было вернуться в родной город.

Поверив сну, я вернулся в отчий дом. Несколько дней спустя, прогуливаясь вдоль дороги, я увидел маленькую полуразрушенную часовню, которая напоминала небольшое уютное гнездышко посреди разросшейся травы. Очарованный красотой часовни, я вошел внутрь. В полумраке я разглядел старое распятие, висевшее на одной из стен. Распятие привлекло мое внимание, несмотря на то, что в нем не было ничего необычного. Когда я подошел поближе, чтобы рассмотреть его, я встретился взглядом с глазами распятого Христа и услышал, как внутри меня чей-то голос произнес: «Мой дом разрушен. Восстанови его!»

Дрожа, как лист, я выбежал из часовни и не останавливался до тех пор, пока не прибежал домой. Но в ту ночь я видел во сне распятие и слышал тот же голос, принадлежавший, как я теперь точно знал, Христу, который произносил те же самые слова: «Мой дом в руинах. Восстанови его!»

На следующий день, вспомнив о сне, я вернулся в часовню. Больше я не боялся; напротив, чувствовал странное ликование, будто понял, в чем состоит мое истинное предназначение. Оказавшись в часовне, я вновь остановился перед распятием.

«Господи Иисусе, – начал я свою молитву, – если увиденное мною не является просто плодом воображения, дай мне знак. Я готов служить тебе всем своим сердцем, если Ты этого хочешь».

Почти мгновенно я снова услышал голос Христа, повелевающий мне восстановить часовню. Нисколько не сомневаясь в истинности этого послания, я с того дня посвятил себя реконструкции часовни. Поскольку у меня не было собственных денег, я взял со склада своего отца большой отрез дорогостоящей алой парчи и продал его в одном из соседних городов. Затем я отнес сумку с золотыми монетами в часовню и отдал ее старому священнику, который заботился об этой церквушке. Однако святой отец, узнав во мне сына одного из богатейших торговцев в округе, отказался принять деньги.

«Золото принадлежит твоему отцу, а не тебе, – сказал он. – Оно не может быть использовано для восстановления дома Господа».

«Вы правы, святой отец, – сказал я, опустив голову от стыда. – Я об этом не подумал. Я найду другой способ восстановить церковь без денег своего отца».

В тот день я забросил сумку с деньгами в дальний угол и остался жить в часовне. Мой отец, который к тому времени уже узнал о том, что я сделал, обратился в церковный суд и потребовал вернуть ему деньги. Городской епископ, знавший причины, по которым я отважился продать ткань, попросил меня вернуть деньги моему отцу. Спокойно и без тени обиды я поднялся и обратился к епископу.

«Это правда, Ваше Превосходительство, – сказал я. – Деньги, полученные мною за продажу парчи, принадлежат моему отцу, и он имеет право требовать их назад. Но моему отцу принадлежат не только эти деньги. Одежда, которая сейчас находится на мне, также принадлежит моему отцу, и я хочу вернуть ее ему, потому что с этого дня я признаю своим отцом только Бога».

Произнеся эти слова, я стал раздеваться до тех пор, пока не остался абсолютно нагим перед своим отцом и церковным судом. Затем я положил одежду и сумку с монетами к ногам своего отца. Его лицо побелело, и он заметно дрожал от гнева, когда епископ прикрыл мое обнаженное тело своей мантией.

После того, как я вышел из здания суда, один садовник дал мне кусок мешковины, из которого я сделал импровизированное одеяние, изобразив на нем белый крест, чтобы показать свою преданность Иисусу. Затем я подпоясался веревкой, и это платье вместе с парой сандалий и капюшоном, также сделанным из мешковины, с тех пор стало моей единственной одеждой. Помня о бедности Иисуса и его призыве к апостолам жить за счет милостыни, я полюбил бедность как самую прекрасную из невест.

Я не забыл о своем обещании Иисусу восстановить часовню. Я начал просить подаяние, чтобы приобрести камни, кирпичи и строительный раствор. Моя безграничная преданность своей цели стала привлекать другие родственные души, также желавшие посвятить себя Господу, и вскоре вокруг меня появилась небольшая группа миссионеров, проповедовавших мир и добрую волю. Вместе мы работали день и ночь, пока, наконец, полностью восстановили маленькую часовню, которая впоследствии превратилась в церковь святого Дамиана.

Каким прекрасным было для меня то время, и как сильна была моя любовь к Христу и вера в Создателя! После этого наша группа восстановила еще несколько церквей, и мы начали называть себя «Младшие Монахи», или младшие братья, чтобы подчеркнуть свою незначительность. Но невзирая на мою искреннюю любовь к Иисусу и его церкви, я так и не был посвящен в сан священника, и когда вместе со своими братьями спустя много лет отправился в Рим, чтобы получить признание Папы, был очень удивлен, узнав, что он уже слышал о нашем существовании.