Елена Саджина - Практикум сталкинга

Мой рабочий день (а точнее – ночь) подходил к концу, на востоке небо начало розоветь, кое-где уже зажглись окна домов, как вдруг я услышал рев мотора. Событие обычное: ниже по улице – дискотека, пьяная молодежь периодически устраивает гонки. Посмотрим, что там на этот раз. Из-за поворота вылетает иномарка и, запоздало пытаясь выйти из заноса, устремляется ко мне. Ха, наивная! После того, как меня пару раз уронили, мне в напарницы дали бетонную сваю. Теперь меня даже бульдозер не сдвинет. Иномарка об этом не знала, поэтому вместо того, чтобы вильнуть и затормозить о сугроб, она заключила меня в свои крепкие металлические объятия. Все равно больно.

От удара спящая на моем плече ворона слетела с насеста и, обложив машину трехэтажным «кар», направилась в сторону многоэтажек. Соседи сочувственно косились в мою сторону. Я смотрел на кусок металла внизу, от которого поднимался густой пар, и уже примерно представлял, что будет дальше. Дверь бывшей крутой «та-а-а-а-чилы» открылась, и наружу вывалился центр управления транспортным средством. Ну-ка, потренируемся в психологии приматов.

Перво-наперво осмотреть капот, схватиться за голову. Есть. Потом пнуть меня. Есть. О! Новое словечко – отлично. Достать телефон, убрать телефон. Покурить. Летом обычно садятся на бордюрчик, но можно и стоя. Ага, покурил, сейчас швырнет окурок в сугроб, хотя около меня стоит урна. Не угадал: кинул себе под ноги, туда же сплюнул. Вот теперь можно достать телефон и с чувством поведать миру о случившемся. Матерные слова полетели помимо телефонной трубки, отражаясь от домов, в морозную свежесть наступающего утра. Ладно, дальше уже неинтересно. Рассвело достаточно, я – спать. Вырубив электричество, сквозь дрему слышу, как субъект обкладывает меня очередной порцией брани. Улыбаюсь и проваливаюсь в сон, наполненный шумом машин.

Спал плохо, все время что-то щекотало внизу сбоку. Должно быть, отскребали ночного гонщика.

Ближе к полудню на меня полез кто-то когтистый и с перегаром. Плановая замена лампочки – давно пора. А то совсем светить перестала.

Вот и вечер, что там у нас внизу? Об утреннем происшествии напоминал только раскуроченный эвакуатором сугроб. Прохожие плелись с работы. Эй, привет, теплокровные. Хе-хе, злые, уставшие, никто даже не поднимет лицо посмотреть на мой начищенный плафон. Внизу нервно прогуливается молодой человек с букетиком, на часы смотрит. Задерживается? А как иначе – женщины они такие. Стой и мерзни, пока она перед зеркалом крутится.

Так, с работы все вернулись, сейчас потянутся собаководы. Вот и первая… И ведь что интересно: два пальца в холке, а все туда же. Эй, собака! Ты видела, кто на мне метки ставит? Им даже ногу поднимать не надо, чтобы тебя всю целиком обметить. Бесполезно, хозяйка, как бы ни при делах, отворачивается, закуривает, смотрит на молодого человека. Немного сочувствия во взгляде, только вот кому: молодому человеку или его пассии? Собака потянула поводок, хозяйка поплелась следом. Интересно, кто у них в квартире командует? Задумчиво провожаю их взглядом.

Смотрю вниз: а где студент? Букета в урне нет, значит дождался. Шарю взглядом вдоль улицы – ага, вон удаляются. Со спины вроде бы и ничего. Ну и ладушки, как говорится: «Совет да любовь».

Со стороны дискотеки послышались первые там-тамы. Вниз по улице промчалось несколько дорогих иномарок. На миг показалось, что из заднего окна одной из них мелькнул злой взгляд моего утреннего знакомого. Скорее всего, потом припрется со своими дружками и будет, размахивая руками, рассказывать о ночном происшествии, а друзья ему сочувственно поддакивать. Что ж, подождем. Ночь только начинается.

РУСАЛКА:Ира, столько всего и сразу))) молодец!

Билли, на работе можно здороваться и благодарить все предметы, которые вокруг тебя есть. За то, что они рядом, помогают тебе, поддерживают и т. д.

Александр, зачет. Рассказ удался.

Ребята, если в вас проснулось желание писать рассказы, – пишите! Главное – не держите в себе, пусть ваше правое полушарие развернется в своем творчестве так, как ему хочется!

ПУТНИК:Мой рассказ.

Родился я еще в далеком двадцатом веке на так называемом часовом заводе. Родители дали мне имя CHVS2843 .

Через месяц я стал совсем взрослым, мне предстояло пройти ритуал совершеннолетия, называемый между нами «покупка». Пройдя данный ритуал, я стал обладателем хозяина. Моей радости не было предела: я видел разные пейзажи, узнал, что такое времена года, за мной ухаживали. Единственное, что меня раздражало, это то, что люди (да и мой хозяин) называли меня не по имени, а просто часами. Интересно, как бы им понравилось, если бы их звали не по имени, а просто «люди» или «человек». Кроме этого, я заметил некоторые странности: люди говорили, что я измеряю «время», но я ничего не измеряю! Я просто живу! Когда хозяин хотел узнать, сколько времени и когда его спрашивали об этом, он почему-то смотрел на меня. Но я молчал, как партизан, хотя он все равно узнавал его непостижимым для меня образом.

Однажды мы отправились на деловую встречу. Там я познакомился со «старичками». Они рассказывали мне всякие фантастические байки и ужастики. Жаловались на молодежь и шепотом говорили, что у нее новые сердца и души. Сумасшедшие стариканы, что же еще сказать?!

Шли дни, месяцы и годы.

Мы всегда были вместе с хозяином. Вместе ели, вместе спали, вместе мылись и даже ходили в туалет тоже вместе. В общем, мы доверяли друг другу на сто процентов. Пока не произошло событие в моей жизни, которое поменяло все.

Иногда мы с хозяином ходим в церковь, и батюшка, вооружившись инструментами (названными в честь меня и моих братьев), поправляет мое душевное здоровье, и я – снова, как новенький. В этот раз батюшка сказал, что я одержим дьяволом, и поэтому придется оставить меня на больший срок. Меня сняли с теплых рук хозяина и поместили в коробочку. Я знал со слов стариков, что те, кого забирают надолго, оказываются в «особой» комнате. Холодок пробежал по моей крышке.

Забавно, но я не знал, сколько прошло времени до того момента, как меня вытащили из коробки. Я увидел мрачную комнату, единственным источником света в которой была большая настольная лампа, освещавшая большой дубовый стол с множеством непонятных для меня устройств. Наконец меня положили на стол рядом с лампой. Яркий свет слепил меня. Пахло смазкой, хотя я и не генофоб, мое сердце забилось быстрее. «Эй, приятель! Твой хозяин говорил, что ты отстаешь, а не спешишь, – прозвучал голос, который казался мне вершиной добродетели. – Ничего, мы это исправим».

С этими словами он достал коробочку. Лучше бы он ее никогда не открывал.