Константин Ворон - Тайные практики ночных шаманов. Эргархия – Ночная группа

– Сосредоточься на себе и скажи себе: «Я есмь». Обычно говорят «Я есть», но это не по-русски. «Есть» – он, ты. Но «есмь» только «я».

Я сосредоточился на этих словах.

– Когда ты говоришь так, думай только о себе. О себе как реально существующем, независимо от обстоятельств, от тех жизней, которые накручиваются на твое «Я».

Я вдруг явственно понял, что когда «я есмь», я явно присутствую в теле, я произвожу действия, я думаю. В другое же время передо мной разыгрывается чья-то – не моя – жизнь. Что-то (кто-то?) думает, мечтает, а я лишь смотрю на все это, потеряв себя, будто смотрю фильм или читаю книгу. Переживание было столь пронзительным, что я даже вскрикнул. Мне захотелось очистить свое сознание от чужого присутствия, установить власть моего, пробужденного «Я».

Я вспомнил, что иногда подобные вспышки пробужденного сознания бывали и раньше, но они были мимолетны и не связывались в одну линию. Я невольно погрузился в воспоминания случаев пробужденности, чувствуя, что только это и есть моя настоящая история, все остальное – чья-то, только не моя.

Скандинав наблюдал за мной.

– Хорошо, – сказал он, – вот это и есть самое главное, а не то, от чего сияют поляны в безлунную ночь, а лес превращается в амебу. Есть такая йогическая народная песня, – и он протяжно пропел:

– А я – «Я», а я – «Я», а «Я» – Родина моя.

Мы оба захохотали.

– Ты есть, пока ты действуешь , а действуешь – пока наблюдаешь за тем, что делаешь, пока присутствуешь в теле и в уме.

Это напоминало что-то гурджиевское.

– Да, конечно, – сказал Скандинав , – все великие люди думают об одном. И это одно – реальность твоего «Я».

Я начал расспрашивать о Барбароссе и Локке .

– Локка увлекался дзеном и начал практиковать то, о чем прочитал. Это была его ошибка – нельзя практиковать по книгам, особенно по тем, которых не понимаешь. В результате он однажды сошел с ума, но не вошел в сознание . Это длилось у него недолго, но с тех пор он боится уходить от ума, чтобы не попасть в с - ума - сшедший дом. И думает, что каждый, кто покидает ум, становится больным. Потом он заметил, что Барбаросса тоже сходит с ума , но не попадает в дурдом, а остается в сознании . Говорит странные вещи, но живет нормально, зарабатывает. И решил, что тот дурит всех. А потом, будучи человеком очень умным, стал с этой точки зрения истолковывать все, что делал Барбаросса . Да еще там какое-то недоразумение из-за девушки Барбароссы возникло – кто-то кого-то как-то хотел, но как-то все не так получилось. Вот так он и возненавидел Барбароссу , хотя мы все Локку очень любим. Для нас он – спасательная шлюпка. Если кто-то уплывет от ума подальше, Локка вытащит.

Навалившихся на меня за последние дни переживаний было вполне достаточно. Я побрел через лес к берегу, вышел на горку, которую тут называли Бабиной Горой, сел лицом к Днепру и стал размышлять. Река казалась варикозно расширенной веной – так выглядела широко разлившаяся от основного русла Днепра вода Каневского моря.

Сначала я перебрал в памяти воспоминания о трех главных событиях – «Светящаяся поляна», «Живой лес» и «Реальность действующего “Я”». Я заметил, что воспоминания иногда становятся очень яркими и глубокими, а иногда кажутся сомнительными и второстепенными. Тусклыми они становились, когда я погружался в размышление, а яркими – когда внимание расползалось по водной поверхности.

Я поймал себя на том, что в этот момент невольно произвожу РВ . Когда затихают мысли, и остается только мозаика солнечных бликов на участках с водной рябью, «Живой лес» и «Светящаяся поляна» передают мне какое-то сообщение огромной важности, Сообщение с большой буквы. Мне казалось, что я понимаю это С ообщение , но не могу выразить его в словах.

Когда я отвлекался от картины струящейся воды, это понимание казалось иллюзией. Я осознал, что РВ – ценнейший инструмент углубления понимания. При глубоком РВ вопрос о «сделанности» светящейся поляны казался глупым и ненужным, на первом плане был смысл пережитого, но когда РВ ослабевало, важным становилось, что же происходило «на самом деле». Локка то казался напуганным книжным червем, то умным и холодным аналитиком, Барбаросса – то таинственным магом, то шарлатаном, Скандинав превращался из Посвященного в банального «просветленного» обитателя Фурманного и обратно.

При переходе от РВ к размышлению, я обнаружил, что и моя мысль становится столь хладнокровной и аналитичной, какой она не была никогда. Даже математика с ее абстрактными разделами не порождала такого ясного и четкого рассуждения. Но это рассуждение уничтожало ценность Сообщения . А Сообщение превращало холодное мышление в одну из многих игрушек, и результаты его были столь же недостоверны, как и результаты любой догадки или иллюзии.

Я поразился точности найденного мною слова – Сообщение, Со - общение , взаимное общение. «Светящаяся поляна» и «Живой лес» действительно общались со мной, и мне казалось, что я понимаю их язык. Но как только я ловил себя на мысли об этом понимании, оно тут же рассеивалось, оставляя меня наедине с холодно работающим механизмом анализа. Со - общение прекращалось.

Я посмотрел на часы. Было около восьми вечера. Веселые блики воды сменились жестким стальным блеском. Мне почему-то стало не по себе, и я поспешил в лагерь.

Вместо того чтобы ужинать со всеми у костра, я отправился в лес. Я хотел самостоятельно побродить по нему, даже с риском заблудиться. Впрочем, на всякий случай я запомнил направление на Днепр по звездам, соотнеся восток с положением Полярной звезды.

Тьма сгустилась, и я перестал различать путь. Но всякий раз, когда я сбивался с тропинки, я натыкался на заросли трав или кустарник и возвращался обратно.

Я вспомнил слова Доктора о том, что РВ помогло увидеть и светящуюся поляну, и испуг Вали, и тщательно исполнил его инструкции по РВ .

Я бродил долго и потерял всякую ориентацию. Ночное небо затянулось тучами, и звезды не были видны. На секунду я испытал легкую тревогу, но потом успокоил себя тем, что, в крайнем случае, утром солнце взойдет на востоке, и я сумею определить направление на Днепр. Успокоившись, я опять произвел РВ и двинулся дальше. Счет времени потерялся. Ноги шли сами, без моего участия. В голове было пусто.

Вдруг я услышал явственный треск сучьев. Кто-то ломился сквозь заросли впереди меня. Звук приближался. Сначала я просто слышал этот звук, никак не реагируя на него и по инерции сохраняя пустоту в голове, но внимание поневоле сместилось на шум.