Владимир Ларин - Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы

– Много помнишь, свою память открыл, свое прошлое вспомнил.

В своем недолгом прошлом я не мог обнаружить ничего подобного, но уже привык к тому, что бабушка говорит много непонятных вещей. В таких случаях она скорее выражала собственные мысли, чем хотела сообщить мне что-то.

На дворе раздался шум – со станции вернулся Федор Иванович. Он распряг лошадь и вошел в дом.

– Проводил, – сказал дед Федор. – А вы, Аннушка, может, задержитесь на пару деньков? Пусть мальчонка по лесу побегает, да и мне веселее!

– Нет, Федя, и хорошо бы, да домой пора. Своих дел невпроворот. Да и ему, – бабушка кивнула в мою сторону, – скоро в школу собираться. Я и сама не рада, что взяла его с собой, уж больно глубоко ушел.

– Ну что ж, – вздохнул дед Федор, – видно, так надо.

Я вышел на улицу и отправился посмотреть на камни. Они были на месте, правда, ветер уже заносил их листьями, а по нижнему краю большого камня легла тонкая патина мха, скрывая цепочку непонятных знаков. Я смахнул листья – знаки виднелись и на поверхности малых камней. Послышались шаги. На поляну вышел дед Федор.

– Деда, а почему эти камни вчера ночью из земли торчали, а сегодня нет?

– Не вчера это было, – задумчиво ответил он. – Когда-нибудь ты и это вспомнишь…

Утром Федор Иванович отвез нас на станцию.

– Ну, простите, если что не так, – начал он.

– Все хорошо, Федя, – ответила бабушка. – Спасибо тебе, да не последний раз видимся, на будущий год опять встретимся.

– Встретимся, – кивнул дед Федор. – И с тобой встретимся, внучек, правда, не так скоро.

Я шмыгнул носом. Друид стал для меня кем-то очень родным, почти как бабушка. Он тем временем достал из-за пазухи ремешок, на котором висел маленький черный камешек, вросший в кусочек корня, и повесил мне на шею. Бабушка удивленно посмотрела на него.

– Зачем, Федя?

– Пусть будет. А мне уже ни к чему, – дед махнул рукой.

Поезд уходил. Провожая его глазами, на платформе стоял огромный седой человек. Он уже скрылся, а я все стоял у окна и махал рукой, сжимая в другой руке его прощальный подарок.

С дедом Федором и другими участниками Освящения я встретился лишь через шесть лет, когда тринадцатилетним подростком принимал свое первое Посвящение и бабушка привезла меня для представления кругу Избранных. Впоследствии я постигал оккультные науки у каждого из них, принимая семь частей знаний. Каждый из семерки владел определенным даром и техникой, которой пользовался и в обычной жизни. Собираясь вместе, они могли творить настоящие чудеса, управляя огнем и водой, погодой и ветрами, деревьями и камнями. И даже сердитый дед Семен оказался прекрасным и терпеливым Учителем.

Под их руководством я впервые вошел в мир духов, но это уже совсем другая история. Что касается Теплых ключей, то они существуют. Вода их обладает удивительной целительной силой, но не сохраняет своих свойств больше двух-трех дней. Много раз я пытался анализировать химический состав этой воды – ничего особенного с точки зрения науки в ней найдено не было. И по сей день Теплые ключи остаются одним из удивительнейших явлений природы и тайн мира.

– Ты – изначальный и вечный, Ты – питающий и непитающийся, Ты – творящий по воле Своей, Ты – исходящий из тьмы и уходящий во тьму, Ты, наделивший человека частицей силы Своей и живой душой. Из тьмы времен, из глубины веков, из вечного Ничто призываю силу Твою… – голос раздавался глухо, как будто через толстую стену.

Бабушка выписывала сложные пассы над головой сидящей у стола женщины. Пламя свечей отражалось в сосуде с водой, отчего царившая в комнате темнота казалась еще более густой. Бабушка развела руки, гостья пронзительно закричала и забилась, пытаясь вскочить с места. Только сейчас я заметил, что ее руки и ноги были плотно привязаны к стулу полосками ткани. Свечи затрещали и начали чадить. Неизвестно откуда появился отвратительный сладковатый запах, напоминающий запах тления.

Женщина забилась еще сильнее, на губах появилась пена, ее глаза вылезли из орбит и стали абсолютно белыми, а крики такими громкими, что я невольно зажал уши. Это мало помогло. Эти вопли раздавались, казалось, внутри головы. Бабушка взяла свечу, стоящую напротив женщины, и провела ею перед глазами одержимой.

– Именем и властью Творца времен заклинаю тебя – назовись. Именем и властью изначального приказываю тебе – освободи это тело.

Свеча описала круг. Казалось, по комнате пронесся порыв ветра. Пламя заметалось, по воде в миске пошла рябь. Лицо одержимой замерло, превратившись в неподвижную маску. Зубы оскалились, из горла раздался хриплый клекот, сопровождаемый ужасной бранью. Причем губы женщины не шевелились, а голос был чужой, со свистящим пришепетыванием. Я никогда не думал, что человеческое горло способно издавать такие звуки.

Эта история началась месяц назад. К нам пришли молодой мужчина и пожилая женщина. Они о чем-то долго говорили с бабушкой, после чего она уехала с ними и вернулась лишь через два дня. Бабушка выглядела очень усталой, глаза запали, сетка морщинок на лице стала глубже. Казалось, что она не спала и не ела. Я пристал было с расспросами, но бабушка отвечала односложно и нехотя.

Прошло несколько дней. Бабушка была занята какими-то сложными приготовлениями. Она то уходила в лес за травами и корнями, то надолго запиралась в своей комнате, то варила какие-то снадобья. Еще дважды она куда-то уезжала, возвращалась утомленной и осунувшейся. Так прошло недели две. На все мои расспросы бабушка отшучивалась: мол, любопытной Варваре нос оторвали, много будешь знать – скоро старым станешь и тому подобное. Но чувствовалось, что она очень напряжена и ей вовсе не до смеха. Вечерние сказки стали короткими и скомканными. Казалось, какая-то мысль не дает ей покоя, и она никак не может решить некую сложную задачу.

Все это время бабушка много читала. В нашем доме появилось несколько книг, написанных от руки. Часто, просыпаясь утром, я заставал ее сидящей над ними. Было ясно, что она не ложилась спать, всю ночь не выпуская книги из рук. Бабушка делала какие-то записи, рисовала непонятные знаки и схемы. Однажды, оставшись в доме один, я заглянул в эти книги, но ровным счетом ничего не понял. Они были написаны абсолютно незнакомыми мне буквами, даже скорее не буквами, а знаками, в них было много таких же непонятных изображений – геометрических фигур, странных формул и еще невесть чего. Отчаявшись что-либо разобрать, я оставил их в покое. Но наконец мое первичное любопытство было удовлетворено, и с этого момента началось постижение оккультных наук.