Идрис Шах - вестник суфизма (Сборник)

Семья Шахов не стала дожидаться этого огненного апокалипсиса, в конце августа Элизабет и дети были эвакуированы в более безопасный Оксфорд, в 90 км от Лондона. В страшной спешке и панике семья собралась; упаковав вещи и одежду, они тронулись в дорогу, не зная о том, закончится ли их путь там или им придется ехать все дальше и дальше.

Англичане в ускоренном темпе разрабатывали контрмеры — устройства, создающие радиопомехи, ложные радиомаяки, новейшие радары... Большая часть немецких войск была переброшена на Восточный фронт, и масштабные бомбардировки превратились в редкие рейды. Семья осела в Оксфорде.

В Оксфорде, всемирно знаменитом университетском центре и административном центре графства Оксфордшир, столице студентов, жизнь текла намного быстрее и оживленнее, чем в Саттоне. Этот город славился древней историей — ведь основан он был в X веке, а уже в XII-XV веках была построена большая часть сорока колледжей. Сначала там обучались только священнослужители, и лишь потом Оксфорд стал почти обязательным этапом образования представителей высшего класса.

Больше половины населения городка во все века составляли школяры — задиры и забияки, вольнодумцы и зубрилы. В XIII веке из-за массовой драки между студентами и горожанами часть школяров вместе с профессорами сбежала в Кембридж и основала там новый университет, положив начало многолетней вражде. Железнодорожная ветка, раньше соединявшая два городка, была закрыта, а подача заявлений о приеме до сих пор производится в разное время. Когда-то великого поэта Шелли отчислили из университета за безбожие — сегодня в Оксфорде ему воздвигнут памятник. А вот духовному лидеру Кришнамурти даже после нескольких попыток не удалось сюда поступить.

Университет состоит из 39 колледжей, факультетов и семи закрытых учебных заведений, принадлежащих к религиозным орденам.

Идриса вдохновлял девиз Оксфордского университета: «Dominus Illuminatio Mea» — «Господь — мой свет». Идрис наслаждался жемчужинами живописного европейского искусства, исследуя залы прославленного оксфордского музея Ashmolean, любуясь подлинниками Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэля и Рембрандта.

В октябре, перед планируемым поступлением, он подал заявление в колледж, и после рассмотрения его рекомендательных писем и оценок Идрису прислали несколько письменных тестов, на которые он успешно ответил. Кроме того, при поступлении учитывались и оценки школьных экзаменов, которые не должны были быть ниже оговоренного балла.

И вот он стал студентом одного из самых престижных учебных заведений!

Идрис учился вполне успешно — он хотел стать мудрым.

Люди часто путают дервишей, которые идут по суфийскому пути, и Суфи, которые уже прошли его.

Вот история, рассказанная дервишем, которая помогает осознать это различие.

Жил был однажды юноша, рассказывал он, который разыскал дервиша и спросил его: «Я хочу стать мудрым, как мне достигнуть этого?»

Дервиш вздохнул и ответил: «Жил некогда один юноша, похожий на тебя. Он хотел стать мудрым, и его желание было весьма сильным. Внезапно он обнаружил, что сидит, как я сейчас, напротив юноши, который спрашивает его: „Как мне стать мудрым?“»

Идрис Шах. Искатели истины

В годы студенчества Идрис, вероятно, чувствовал себя духовно одиноким — в нем происходила

огромная духовная и религиозная работа, а интересы его сокурсников ограничивались обычными заботами обеспеченной молодежи — танцами, вечеринками, знакомствами с девушками, новыми марками автомобилей. Но Идрис никогда не сторонился своих сверстников, напротив, осознав свое духовное превосходство, свою непохожесть, он не раздражался из-за пустой светской болтовни и находил в ней для себя определенный отдых.

В юности он увлекался теософией, трудами Сведенборга и Парацельса, теперь Идрис пытался и не мог найти объяснения своим сильнейшим мистическим переживаниям и некоторое время потратил на то, чтобы разграничить опыт мистический и оккультный. Выбор его чтения становился все более критическим и систематичным. Он увлекся философией Спинозы, объясняющего на свой лад то, что он давно чувствовал, — духовное всеединство мира (великий философ считал, что вся множественность материальных вещей происходит из единой духовной субстанции) и возможность «третьего познания», интуитивного. Идриса привлекало и религиозное восприятие жизни в трудах Шопенгауэра, его точка зрения западного буддиста, стремившегося к нирване — освобождению от страданий через подавление воли к бытию. Идрис решил, что необходимо пополнить свои знания об основных восточных религиях.

Ощутив, что занятия философией не могут удовлетворить матафизические запросы его духа, но и ортодоксальный ислам не отвечает полностью его духовным запросам, Идрис начал искать более гармоничное, более универсальное мировоззрение.

Неделями он просиживал в крупнейшей университетской библиотеке, основанной в XVI веке и содержащей более шести миллионов книг!

Он начал изучать стихи великого Руми и рубаи Омара Хайяма. Один из его американских приятелей рассказал ему историю о том, как одно рубаи Хайама спасло жизнь его земляку. Американец Эрл П. Хейни страдал от неизлечимой болезни и со дня на день ждал смерти. Но однажды в книжном магазине ему на глаза попался томик стихов Хайама, открытый на странице со следующим четверостишием:

Бери от жизни все, что в силах взять,

Пока сойдешь туда, где низок, тесен Твой будет дом, и без вина, без песен,

Как прах, во прахе будешь ты лежать.

Эрл купил себе гроб и... отправился в кругосветное путешествие. Он пил виски, курил (поняв слова притчи буквально), объедался и развлекался ночи напролет. Он попадал в страшные бури, дважды тонул, поймал акулу — и вернулся домой здоровым!

Идриса поразила эта история и он еще сильнее заинтересовался жизнью и творчеством великого поэта. Этот великий поэт и суфий был открыт западному миру в 1859 году, когда поэт и переводчик Эдвард Фицджералд, влюбленный в его стихи, издал первую книгу «Рубайят Омара Хайяма». Книга не пользовалась успехом, пока с ней совершенно случайно не познакомились популярнейшие тогда поэты Суинберн и Россетти. Они были поражены, они были вдохновлены и пропагандировали свое открытие на каждом шагу. Имя Хайяма стало модным, на Западе начался настоящий бум — только в Америке тиражи его изданий превысили тиражи всех поэтов.

Этому способствовала и аура тайны вокруг имени поэта — ведь при жизни он был известен только как великий астроном и математик, а о том, что он пишет стихи, никто не знал; ни одной, написанной лично им строчки, не сохранилось. Несколько четверостиший, авторство которых приписывалось Хайяму, впервые были обнародованы лишь через тридцать лет после его смерти. Через несколько лет открылось еще несколько. А через триста с небольшим лет в течение одного десятилетия были открыты рукописи с сотнями его рубаи!