Максимиллиан де Лафайет - На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков

— Это Тадж, — сообщил он. — Его имя означает «Венец». Он едет с нами, поскольку у него есть ключ к вратам тайного города под землей. К тому же он способен убедить джиннов и афритов открыть кое-какие двери, а это весьма редкий талант.

Я не знал, всерьез ли Мастер говорит про джиннов и афритов или просто подшучивает, а потому промолчал. Кивнув суданцу, я забрался на заднее сиденье. Тадж начал вновь сворачивать себя и уже через минуту сидел рядом со мной. Мастер устроился на переднем сиденье, а водитель — обычный, судя по всему, человек — дружелюбно приветствовал нас с Мастером.

Машина тронулась с места с шумом, способным разогнать толпу демонов, но мне было все равно, поскольку я размышлял о настоящих дьяволах — джиннах и афритах. Наклонившись вперед, я поинтересовался у Мастера:

— А я смогу увидеть джиннов и афритов?

— Конечно, — заверил он. — Можешь даже попытаться поговорить с ними. Там полно всяких дьяволов.

Должно быть, Мастер знает что делает, решил я, поскольку он совсем не выглядел испуганным. Интересно, каким будет мое участие в этом невероятном приключении? Некоторое время я размышлял на эту тему, однако в душе моей понемногу вскипало раздражение соседом.

Все это время Тадж непрерывно постукивал своими янтарными четками.

— Зачем ты все время стучишь этой штукой? — не выдержал я наконец.

Тот был явно рассержен моим вопросом.

— На, попробуй сам, — буркнул он, передавая мне четки. Я схватил их, и в тот же момент мое тело пронзил электрический разряд, надо сказать весьма болезненный. Вскрикнув, я выронил четки на пол автомобиля. Мастер в негодовании повернулся к Таджу:

— Что ты себе позволяешь? Сколько раз тебя просить, чтобы ты больше так не делал? Ну-ка давай их сюда.

Тадж покорно передал ему четки. Было видно, что он смущен и пристыжен. Мастер потер бусины в руках, удаляя из них электричество, после чего отдал их мне.

— Бери, не бойся, — сказал он. — И не отдавай Таджу, пока я не разрешу.

Тадж сидел с несчастным видом. Без четок он чувствовал себя некомфортно и все время ерзал на сиденье. Может, он страдает клаустрофобией, подумал я, и в этой маленькой машине ему очень неуютно.

Наконец мы приехали в Баальбек.

— Куда теперь? — спросил водитель.

— Мы направляемся к руинам Атхар, — объяснил Мастер.

— Я не знаю, как туда добраться, — водитель припарковал машину. — Давайте-ка я поспрашиваю у прохожих.

Вокруг было полно народа. Помимо арабов в традиционных одеждах я видел европейцев с фотоаппаратами и рюкзаками за спиной. Обычный восточный город, шумный и оживленный. Откуда здесь взяться джиннам и афритам с их подземными катакомбами? Баальбек казался таким же современным, как все прочие города.

— Зачем спрашивать направление, когда с вами Тадж? — с высокомерным видом заявил суданец.

Водитель скептически пожал плечами. Тадж, подмигнув мне, уставился на шею мужчины. Тот внезапно начал хлопать себя по шее, жалуясь на невыносимых комаров. Я был уверен, что в машине комаров нет. Выходит, это Тадж создал воображаемых насекомых, которые донимали сейчас нашего водителя. Шея его действительно покраснела, как от укусов.

— Тадж, немедленно прекрати! — резко заявил Мастер. Очевидно, Тадж обладал способностью посылать энергетические лучи, которые раздражали людей. Он не стал продолжать свою глупую шутку и объяснил водителю, как проехать до развалин.

— Давайте побываем сначала у самого большого в мире камня, — предложил Тадж.

Мы проехали еще немного и свернули на дорогу, ведущую к храму Юпитера. И тут я буквально онемел от увиденного. Передо мной высилась огромная серая плита, идеально гладкая и обточенная. Нижняя часть ее была погребена под толщей песка. При взгляде на этот каменный блок, находившийся неподалеку от храма, становилось ясно, что перед вами — не природная формация, а продукт искусственной обработки. Но как мог попасть сюда этот камень? Кому удалось перенести его? Он был таким огромным, что камни египетских пирамид просто потерялись бы на его фоне. Монолиты Стоунхенджа, окажись они рядом, уже не показались бы нам внушительными и большими. К тому же этот камень был невероятно древним. Даже современным технологиям вряд ли бы удалось справиться с подобным гигантом, так что уж говорить о старинных инструментах!

— Сколько же он весит? — спросил я, пораженный увиденным.

— Почти две тысячи тонн, — ответил Мастер.

— Он же обработан вручную, правда? В природе не бывает таких ровных плит. Но тогда как он вообще мог попасть сюда? Людям это не под силу!

— Сделан-то он вручную, да, — ухмыльнулся Тадж. — Да только не человеческими руками.

В голове моей замаячила смутная догадка.

— Так кто же его сделал? — поинтересовался я.

— Ануннаки использовали это место для высадки на нашу планету, — объяснил Мастер. — Только им было под силу передвинуть подобную плиту. Существует еще шесть таких камней.

— А я могу сделать так, что эта плита взлетит, — похвастался Тадж.

— Ты спятил, — заявил я, раздраженный таким бахвальством.

— Хочешь посмотреть? — подначил он.

— Разумеется. Интересно, как тебе это удастся.

— Чудесно. Только сейчас тут полно людей. Мы вернемся около девяти. Люди уже разойдутся, и я покажу тебе, на что способен.

Поскольку минуло лишь четыре часа пополудни, мне стало интересно, чем мы будем заниматься все это время. Но у Мастера, разумеется, уже был наготове свой план.

— У нас полно времени, чтобы осуществить намеченное. Я хочу, чтобы ты встретился с Шейхом Аль-Хусейни.

Так я впервые познакомился с этим замечательным человеком, которому позднее предстояло стать моим учителем.

Мы вновь уселись в авто и поехали к дому Шейха. Это было скромное, маленькое жилище с толстыми каменными стенами. В глаза бросалась низкая дверь — типичная для арабских домов, населенных представителями среднего класса. Этому стилю следовали уже не один десяток лет, что объяснялось соображениями простой безопасности. Дело в том, что турки-завоеватели имели обыкновение врываться в жилища прямо на конях, если дверной проем был достаточно высок. Это позволяло им в мгновение ока перебить всех, кто находился в доме. Низкая дверь вынуждала всадника слезть с коня, что делало его куда менее опасным для обитателей дома.

В большой гостиной, которую здесь называют дар , стояло множество низких диванчиков. Расположены они были вдоль стен, впритык друг к другу. На них сидело около двадцати или тридцати мужчин в традиционных арабских одеждах и с тюрбанами на головах. То были уже старики, с длинными белыми бородами. На почетном месте восседал сам Шейх. С приходом Мастера все встали, повторяя «устаз, устаз », что означает «учитель». Кто-то из них ткнул пальцем в Таджа: «А вот и африт пожаловал». Определение это, на мой взгляд, как нельзя лучше подходило Таджу. Я, правда, думал, что он рассердится, однако Тадж, напротив, расплылся в улыбке, как довольный ребенок.